Лешка так в жизни бы не смог! Почти как Темка Семиреченко играет. А может, даже лучше. Темка-то пять лет в музыкальной школе обучается и каждый день за пианино не меньше четырех часов проводит, а Толик сказал, что у него дома инструмента нет.
— Ну, как? — спросил Толик.
— Класс! — честно ответил Лешка. — Я так не смогу.
— Да ладно тебе! А сложная форма?
Стыдно стало Лешке и за свою сонату, и за «Собачий вальс».
— Я тебя не смогу ничему научить, — сказал он. — Ты лучше меня играешь.
— Как это — не сможешь? — заволновался Толик. — Сможешь! Я только подбирать и умею, а по нотам ничего не разберу! Научи. Слышишь?
Лешка кивнул:
— Ноты — небольшая премудрость.
— Не скажи! Мне без тебя ну никак не разобраться! Я не только ноты, ни одного значка не понимаю. Вот это что такое? — он ткнул пальцем в партитуру.
— Пауза.
— А это?
— И это пауза.
— А почему обозначается по-разному?
— Длительность у них разная.
— Не понял. Ладно, потом еще раз объяснишь. А это что?
— Оттенки так обозначаются. Ну, где громче, где тише.
Толик посмотрел на Лешку с таким уважением, как будто перед ним профессор сидел. Нет, он не разыгрывает. На самом деле нот не знает.
Лешка снова немножко приободрился:
— Можем прямо сейчас начать.
Но тут в комнату заглянула Вероника Аркадьевна:
— Мальчики, закрывайте рояль. Уже поздно. Соседи спать легли.
Толик послушно хлопнул крышкой и похвастался:
— Бабушка, Леша меня будет учить музыке.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Вероника Аркадьевна.
— С самого утра завтра начнем.
— Ну, с самого утра не получится.
— Почему?
Надо гостям город показать. Поедем погуляем в центре. Заодно мы с Еленой Андреевной в наш двор заглянем.
— В какой двор?
— В тот, в котором мы после войны жили.
— Ну, нам-то это неинтересно!
— Там парк рядом. Погуляете пока. А теперь ставьте Леше раскладушку и укладывайтесь спать.
Лешка только теперь почувствовал, как устал после дороги. Толик гремел раскладушкой и ворчал себе под нос что-то по поводу того, что в дом детства можно было съездить самим, без внуков.
А Лешка против завтрашнего похода не возражал. Почему бы и не посмотреть тот двор, в котором в детстве жила его бабушка?
И вообще, Лешка был настроен благодушно. Кажется, каникулы складываются удачно. По крайней мере, первый день отличный.
Толик оказался хорошим парнем. Вот только его тяга к музыке! Ну, зато мама будет довольна: она все переживала, что Лешка целое лето не будет заниматься фортепиано, и так в музыкалке не лучший ученик, а тут еще без занятий.
Видела бы мама этот великолепный рояль! Представила бы она себе, что сын не просто каждый день будет разучивать упражнения, а станет кого-то учить!
Конечно, мама сказала бы, что учить Лешке рано. Сам еще не выучился. И правильно. Главное, Лешка не знает, с чего начать. Занятия в первом классе он помнил очень смутно. Помнил только, что уроки эти с самого первого дня ему не нравились. Что он только не делал, чтобы от музыкалки избавиться — и скандалы закатывал, и ноты рвал, и с уроков убегал, и даже один раз пытался поджечь пианино.
Честно говоря, он и сейчас себе не очень хорошо представляет, как человек может хотеть учиться музыке. Вот бы Лешкиной маме такого музыкального сына, как Толик!
Ладно, завтра можно просмотреть самоучитель и кое-что вспомнить, а сейчас уже очень хочется спать.
Лешка блаженно растянулся на раскладушке. Толик еще хотел поговорить, но Лешка отвечал односложно и сонно, поэтому разговор вскоре затих.
Глава II
Посещение старого дома
Город мало чем отличался от других городов — площади, аллеи, бульвары, старые дома в центре и высотные дома в новых микрорайонах. Достопримечательности — несколько памятников, новая церковь, огромный парк и музей истории города.
Бабушки потащили внуков в музей, хотя мальчишки туда совсем не хотели. И музей самый обыкновенный — археологические находки, старинные вещи и документы, диорамы «Война» и «Освобождение города», фотографии и образцы заводской продукции.
Перед диорамами Лешка и Толик немного постояли. Здорово сделано! Все как настоящее! Вот воронка от взрыва, вот зарево пожара, вот погибающий командир, вот остановленный фашистский танк.
— Сюда бы надо было тот дневник сдать, сказала Лешкина бабушка. — Помнишь, Вероника?
— И сейчас не поздно, — ответила Вероника Аркадьевна. — Дневник-то у меня остался.