Давай поищем какой-нибудь люк, — предложил он Толику.
Но Толик с восхищением рассматривал с высоты город и парк.
— Чердачные люки все закрыты, тебе же сказали, — беспечно ответил он.
— Как же спуститься?
— Да погоди ты спускаться! Посмотри, какая красота!
Лешка на минуту отвлекся, посмотрел на панораму, открывшуюся сверху и с сожалением сказал:
— Сюда бы видеокамеру! Можно такие кадры снять!
— Для чего?
— Для фильма.
— Для какого фильма?
Лешка смутился. Он еще не говорил Толику, что мечтает снимать фильмы. Он вообще никому никогда об этом не говорил. Боялся, что засмеют.
— Для какого фильма? — повторил Толик.
— Да так… Хочу фильм снять. Когда вырасту, конечно.
— Артистом хочешь быть?
— Нет. Какой из меня артист? Сам снимать хочу. Режиссером фильма быть.
— Здорово! — восхитился Толик.
Лешка немного приободрился:
— Папа давно обещает видеокамеру. Может, купит к следующему лету.
— Тогда следующим летом будем снимать фильм!
— Можем про этот дом! — сказал Лешка. — Или про парк!
— А я музыку к фильму сочиню! — поддержал Толик.
Лешка улыбался. Он никак не ожидал такой реакции. А что, если и вправду снять фильм про этот дом, про детство бабушек? Он уже размечтался и начал представлять себе будущий фильм.
Толик озабоченно глянул на часы и сказал:
— Пора спускаться.
Лешка сразу сник и тихо сказал:
— Я не смогу по лестнице.
Толик подошел к лестнице, глянул вниз и почесал в затылке:
— Н-да! Страшновато! Вверх как-то легче было. Что же делать?
— Альпинисты веревкой для страховки обвязываются, — сказал Лешка.
— Веревки у нас нет.
— Ну, не век же нам сидеть на этой крыше?
Во дворе появились бабушки. Они разговаривали с какой-то женщиной и, конечно, не смотрели наверх.
— Давай позовем их, — предложил Лешка.
Толик поежился:
— Попадет.
— Другого выхода нет. Им снизу легче придумать, как нас снять. Бабушка!
Бабушка не сразу поняла, откуда раздался Лешкин голос, и закрутила головой.
— Бабушка! Мы здесь! На крыше!
Бабушка подняла голову и всплеснула руками.
— Ух, сорванцы! — возмутилась Вероника Аркадьевна. — Как вы там оказались?
— По лестнице забрались.
Бабушки перепугались:
— Не вздумайте сами спускаться!
— Стойте и не шевелитесь!
— Не подходите к ограждению!
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Незнакомая женщина, которая разговаривала с бабушками, сказала:
— Надо взять у дворника ключи от чердака. Подождите, я сейчас схожу.
На счастье, дворник оказался дома. Ругаясь, он открыл чердак и помог мальчишкам спуститься. Ругал он и мальчишек, и бабушек. Мальчишек за то, что они так и норовят себе шею сломать. А бабушек за то, что они не смотрят за своими внуками.
Мальчишки деловито молчали. Бабушки были сердиты. О продолжении прогулки и речи не могло быть. Вероника Аркадьевна тоном приказа сказала:
— Домой! И больше от нас ни на шаг!
Весь вечер мальчишки старались задобрить бабушек. Они помогали собирать на стол и мыть посуду, без конца расхваливали музей и ни словом не обмолвились о злополучной крыше. Бабушки сохраняли сердитый вид, но потихоньку начинали оттаивать.
— А что, все-все вокруг было разрушено? — в пятый раз спрашивал Толик, вдруг проникшись интересом к бабушкиному детству.
— Все-все, — ответила Вероника Аркадьевна. — Только наш дом целым остался.
— А как же в него бомбы не попали?
— Не знаю. Не попали.
— А что это вы сегодня о дневнике говорили? — припомнил Лешка. — Что за дневник? Школьный?
— Нет, военный.
— Военный?! — в один голос воскликнули мальчишки.
— Да. Мы нашли его в развалинах. Там, наверное, бой был, когда город освобождали.
— И чей же это был дневник?
— Какого-то солдата. Погибшего, наверное.
— И этот дневник остался у вас?
— Ну да.
— А где он сейчас?
— Где-то лежит. Кажется, в старых документах и фотографиях.
— Бабушка! Найди! — пристал Толик. — Найди, пожалуйста!
— За ваше поведение вам не то что дневник искать, вам бы всыпать по первое число!
— Ну, ладно тебе! Вы тоже на крышу лазили!
Вероника Аркадьевна не нашлась что ответить, а Лешкина бабушка рассмеялась и попросила:
— Найди дневник, Вероника, я и сама хочу на него взглянуть.
Вероника Аркадьевна сняла с антресолей пыльную коробку с фотографиями. Фотографии были старые, довоенные и послевоенные, пожелтевшие, размытые и в другое время очень заинтересовали бы ребят, но сейчас они ждали военный дневник и не обратили на фотографии никакого внимания.