— НЕТ! — завизжала Хлоя. — Не хочу об этом вспоминать! Не хочу!
Она встала, чуть живая. Калли дрожала всем телом, из ноздрей вырывались облачка пара, глаза побелели от страха. Птицы взмыли вверх, опять спикировали, громко крича.
Хлоя бросилась бежать.
Вязель еле успел высвободить руки и половину туловища, как вдруг зазвонил колокол. Услышав его, он сразу понял, что это означает, поэтому, когда к нему прилетела сова, обернулась Королем и, шатаясь, подошла, он нетерпеливо оттолкнул фигуру в маске.
— Мешок! Он у тебя?
— У Клариссы.
— Что! — вскричал Вязель.
— Трудно объяснить. — Пальцы Короля безуспешно распутывали узлы и сплетения. — Я не успею это развязать! Замок рушится!
Вязель хмуро кивнул:
— Знаю. Стой смирно.
— Но…
— Стой смирно!
Действовать вот так, издалека, было очень трудно. Он крепко стиснул смерзшиеся красные нити левой рукой, сунул большой палец правой руки в рот и прикусил. На коже выступила крохотная капелька крови; он ощутил ее соленый вкус, быстро зажмурил глаза.
Далеко-далеко, в других мирах, сквозь мечты и кошмары шли герои.
Один из них был могучий великан. Вязель призвал в темноту его разума нужные слова, придал им силу — такую, чтобы они сумели пересечь долгие-предолгие мили молчания и недоверия.
«Максел! Максел, послушай меня. Ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь».
Хлоя боролась изо всех сил. Она пробиралась через мягкие сугробы по пояс глубиной, карабкалась вверх по заснеженному склону, оставляя рваную прореху в его сверкающей белизне. Впереди, колоссальный и сияющий, в блеске снега и мела высился Ледяной каэр, Седьмая крепость, великий Каэр Сидди. А сзади неумолимой тенью надвигался лес, он преследовал ее, выпускал корни и усики, чтобы схватить, притянуть к себе, и она, крича от ярости, бешено сражалась с предательскими сугробами.
Снег тоже вел себя вероломно. Он казался твердым — а потом проваливался под ногами, гладкая корка на поверхности разламывалась от ее шагов.
Но, как она ни старалась, лес двигался быстрее. Он мрачной громадой темнел за спиной, нависал над головой. Его темная тень окутывала ее. Хлоя цеплялась руками за снег, с трудом вытаскивала ноги из сугробов, из последних сил карабкалась к каэру, и вдруг прямо перед ней опустились орел и зимородок. Она попыталась обойти их, всеми силами тянулась к темневшей впереди узкой полоске неба, которая была входом в замок.
— Хлоя! Хлоя, это я! Роберт!
Она остановилась.
Он стоял у нее за спиной, но она не обернулась. Вообще не шелохнулась.
— Прости. — Скрипнул снег. — Прости за всё. Я ничего не знал о твоих переживаниях. Может быть, если вдуматься, ты тоже тогда о них ничего не знала.
— И ты думаешь, что это улаживает дело? — Она наконец обернулась.
Позади нее выстроились деревья. Кларисса тоже была здесь, усталая, растрепанная. Хлоя горько улыбнулась ей.
— Вижу, ты перешла на их сторону. Теперь вы все против меня.
Она стиснула руки в муфте, со злорадным удовольствием глядя, как Роберт дрожит от холода в своей нелепой летней одежонке.
— А теперь слушайте меня. Я прошла долгий путь. Добралась до этого каэра. И войду в него. Впервые в жизни я сделаю то, чего хочу, решу сама за себя, и никто не будет говорить мне, что делать, а чего не делать. Роберт, ты можешь это понять?
Он поглядел на нее. Она стояла на снегу — такая уверенная, такая незнакомая.
— Могу, Хлоя, — прошептал он. — Я могу тебя понять.
I. ИФИН — СОСНА
Я обернулся, сгреб в охапку всё, что было в комнате. Вязание, мобильный телефон, картину Роберта на стене.
Кэти подскочила; Джон в недоумении раскрыл рот.
— Максел, ради всего святого…
Я распахнул дверь, вышвырнул всё в коридор.
— Дэн! Роза! Идите сюда!
Стихла музыка, исчезли лохматые игрушки. Мы расчистили место. Белая, сияющая пустота. Потом я захлопнул дверь и подпер ее стулом.
Раздались панические звонки телефонов. В дверь громко стучалась медсестра. Я скрестил руки на груди и посмотрел на Розу:
— Пора. Теперь мы будем молиться. Вашему друиду нужна помощь.
Мы встали в кольцо вокруг Хлои, взялись за руки.
Темный круг.
Не мог я вздохнуть, и потом снизошло вдохновенье.
Владыка небесный спас меня от участи горькой.
Хлоя подбежала к воротам, Роберт и Кларисса следовали за ней по пятам как тени.
Им открылись внутренние покои замка — просторные, засыпанные глубоким снегом. В этом каэре не было крыши, только небо над головой, и оно терялось среди бурных снежных вихрей. Ров вокруг крепостных стен был полон воды, но она покрылась крепким льдом. По обе стороны высились громадные валуны, похожие на окаменевших великанов, они выстроились в четкий круг, а в расщелины между ними набился снег.
Это место было им всем хорошо знакомо. Кромлех Эйвбери, циклопический круг, такой, каким он был в незапамятные времена, когда внутри него еще не поселилась деревня, когда его еще не рассекли дороги.
Хлоя решительно шла между исполинскими камнями входа, брела, увязая по колено в снегу. Роберт вошел вслед за ней и увидел внутри кольцо пылающих огней. Между камнями ярко полыхали погребальные костры. А снаружи всё ближе подступали деревья. Они смыкались плотным кольцом вокруг высокого откоса, беспокойная колышущаяся масса растянулась в глубину на сотни миль, черное шелестящее войско подступало всё ближе, и из его недр крадучись выползали звери — лиса, выдра, заяц, медведь, они карабкались по насыпи, лунный свет обрисовывал их темные силуэты. Роберту показалось, будто из леса выходят и люди — древние охотники с копьями, Маркус и Джимми, почитатели Котла с развевающимися пестрыми знаменами, водруженными среди меловых камней, как в тот день, когда он втянул Вязеля в кольцо.
По насыпи вскарабкался Дэн, и Хлоины подружки из школы, и мама с папой, и Максел, неодобрительно сложивший руки на груди, но в белых метельных вихрях их очертания расплывались, как будто разум того, кто их сюда призвал, из последних сил удерживал их на месте.
Хлоя ничего не сказала. В ее лице сквозила холодная белая решимость, вселявшая в него страх. Она смотрела только вперед, не оглядываясь.
Кларисса прошептала:
— Здесь нет Вязеля.
— Он придет.
Она искоса грустно поглядела на него.
— Ты ему слишком доверяешь.
— Он мне нравится. И Макселу тоже. — Роберт сам удивился своим словам. Он об этом в глубине души едва догадывался.
Хлоя пересекла второе кольцо костров и достигла внутреннего круга, южного, того, где неровной линией выстроились камни поменьше, а в центре высился могучий обелиск.
Роберт с благоговением взирал на исполинский камень, чуть накренившийся, его синяя тень перечеркнула снежную белизну. Его окружало третье кольцо костров, языки пламени лизали камень, и между валунами был только один просвет, узкий, как щель. Хлоя остановилась. Вокруг плясали и трепетали ее бесчисленные тени.
Она обернулась:
— Роберт, я пришла. Вот он. Его сердце громко забилось.
— Хлоя, я без тебя не вернусь. Не входи туда.
Она невесело улыбнулась:
— Еще как вернешься. Потому что ты к этому уже привык. К тому, что я лежу там. Тихая, безответная. Ты привык к этому и уже начал думать, что я никогда больше не очнусь. И решил, что так будет даже лучше.
— Да! — Жгучие слезы ярости заслонили ему взор. Он подошел к Хлое и заорал ей в лицо: — Да, решил! Верно! Решил! Я и сам не знал, что думаю так, но, как видишь, оказывается, думал. И кто бросит в меня камень? Я вынужден был защищаться, Хлоя, мне пришлось построить вокруг себя крепость. День за днем, камень за камнем. Потому что иначе жизнь стала бы невыносимой.