Мара забрала багаж и вышла в зал ожидания, где за веревочными ограждениями толпились семьи встречающих. Чуть поодаль от сутолоки стоял ее шофер в черной униформе, фуражке с эмблемой отеля и белых перчатках. Он забрал у Мары сумки, и вместе они направились через аэропорт в прохладную сырую ночь.
Их поджидал неизменный зеленый «роллс-ройс фантом», фирменный знак отеля «Пенинсула». Мара устроилась на просторном заднем сиденье, вытянула ноги и принялась смотреть в окно на пробегавшие мимо улицы. Они проезжали мимо ультрамодных офисных зданий, теснившихся на фоне затрапезного Ночного рынка с его палатками, битком набитыми традиционным китайским шелком и нефритом, дешевыми товарами и горячей едой, продаваемой со стальных тележек. Гонконг представлял любопытную смесь передовых технологий и вековых традиций.
«Фантом» свернул на подъездную дорожку отеля. Хотя «Пенинсула» располагался довольно далеко от коммерческого центра города, Мара не могла устоять перед соблазном пожить в роскошной обстановке 1928 года. Ей нравилось внутреннее убранство отеля, отдавшего дань британскому колониальному прошлому, нравились потрясающие виды на бухту Виктория. Благодаря щедрости Лиллиан она могла бы позволить себе шиковать гораздо чаще, но прибегала к оставленному ей в наследство фонду только тогда, когда дело касалось отелей. Ей нравились отели, способные перенести ее в другое место и время.
Мара вышла из машины и услышала журчание знаменитого фонтана перед отелем. Служащий проводил ее в роскошный холл с мраморными колоннами. По обе стороны от стойки регистрации располагались зоны отдыха с бамбуковыми стульями, наклоненными пальмами и мягко вращающимися потолочными вентиляторами. На балконе, выходящем внутрь холла, играл струнный квартет. Мара очутилась в Гонконге начала двадцатого века.
Посыльный в белом костюме и шапочке проводил ее в номер с видом на бухту. Мебель и стены были обиты серебристым шелком с голубым рисунком, кровать устлана тяжелыми дамастовыми простынями кремового цвета. Мара подумала, что такой шикарный номер можно найти практически в любом первоклассном отеле мира, но тут посыльный раздвинул портьеры, открыв несравненный вид на городскую панораму. Хотя годы, проведенные в Нью-Йорке, пресытили Мару, неоновые небоскребы Гонконга никогда не переставали ее поражать.
Мара вошла в ресторан «Весенняя луна» на несколько минут раньше назначенного времени. Кантонский ресторан при отеле мерцал рубиновыми отблесками, как внутренность лакированной шкатулки. Темные полы и мебель из тикового дерева усиливали традиционную атмосферу. За столиками сидели в основном серьезного вида деловые люди в темных костюмах.
Метрдотель провел Мару к ее столику, и, пока потягивала зеленый чай, она успела просмотреть собранные документы. Через несколько минут к столику подошел высокий господин — тот, кого она ждала к обеду. После смерти отца Пол Вонг, выпускник Гарварда, опытный финансист с Уолл-стрит, вернулся в Гонконг, чтобы возглавить семейный разветвленный бизнес по торговле антиквариатом.
Мара поднялась из-за стола. Они с Полом поприветствовали друг друга, изобразив нечто вроде восточного поклона, а потом по-западному пожали руки.
— Пол, как я рада тебя видеть.
— Мара, для меня это всегда удовольствие. Когда я сам не являюсь объектом твоего расследования, разумеется.
Впервые Мара столкнулась с Полом, когда разыскивала мраморного льва — изваяние времен династии Тан, — который мог пройти через одну из компаний Пола, которыми в то время руководил его отец. Хотя она не могла это с уверенностью утверждать. В тот раз Мара закрыла глаза на некоторые сделки обширной антикварной империи Вонгов (все равно это не продвинуло бы ее в расследовании) — обстоятельство, высоко оцененное Полом. С тех пор он оказывал ей помощь, когда работа приводила ее в Азию, если, конечно, она не затрагивала его семейные интересы. Мутная сторона бизнеса, изобилующего ворованными ценностями и подделками, никогда не привлекала Пола.
Пока они обсуждали последние политические события, Мара интуитивно примерила на себя самую выгодную для сбора информации роль — роль просителя, спокойного и доброжелательного. Хотя образование и опыт Пола сделали из него во многом западного человека, она чувствовала, что он лучше отреагирует на сдержанные манеры.