Впрочем, относительно того, как Ганнибал оказался в Турции, а затем и в России, существуют варианты. У Н. Брагинской: «Известный санкт-петербургский ученый Н. Телетова пишет: “Мальчика 6–7 лет похитили работорговцы, или интригами старших жен Миарре (князя) он отдан был в качестве части налога в соседнее государство (этот обычай засвидетельствован ныне экспедицией). Затем дальней дорогой увезен в центр торговли «черным товаром», город Триполи, и попал в Константинополь и т. д.”». Оказывается, целую экспедицию отправили на поиски следов Ганнибала, а привезли лишь подтверждение обычая платить налог живым товаром. Не дороговато ли? Впрочем, судя по всему, этот научный метод нынешних санкт-петербургских ученых весьма распространен. На мой взгляд, весьма анекдотический метод, что подтверждается в дальнейшем. К тому ж таким методом можно доказать все что угодно. Например, что Ленин — потомок Далай-ламы, предок его был похищен хунхузами, попал в Россию и т. д. Научный уровень доказательств не выше, но и не ниже вышеприведенного. Как известно, Абрам Петрович помнил город Лагон, откуда он родом, помнил даже, что у этого города было в подчинении еще два города, то есть княжество, но какая это была страна, почему-то не помнил. Страну дополнила «Немецкая биография». Страна — Абиссиния. Лагон находится в Абиссинии. Абиссинские корни Ганнибала, а значит, и Пушкина по материнской линии взяты из «Немецкой биографии».
Конечно, можно сказать, что тогда еще царил исторический мрак, а мрак, в отличие от лака, рассеивается под лучами света. Лак под лучами света, наоборот, еще более блестит. «Теперь, когда лучи света истории стали понемногу проливаться на предмет нашего исследования, — пишет Набоков, — мы, наконец, можем отказаться от утомительной затеи обсуждения бурлескной и помпезной «Немецкой биографии», полной всяческого вздора, — довольно уж я цитировал и пересказывал ее! Перейдем к анекдотам о юности Ганнибала. [...] Тут нам надо выбрать одну из возможностей: или мальчик попал на константинопольский невольничий рынок в ходе обычной работорговли, или его, как утверждает «Немецкая биография», тайно переправили из султанского сераля русскому послу с помощью великого визиря… или агент русского посла подталкивал своего наемщика к большей щедрости, изображая молодого раба дворцовым узником благородного происхождения, или, что более вероятно, русский посол, приобретя мальчика самым обычным способом, состряпал экзотическую историю, чтобы удивить царя. Но раз уж за неимением лучшей гипотезы мы склоняемся к версии знатного происхождения Ганнибала…»
II
Вот суть, вот ответ — за неимением лучшей гипотезы. Лучшая гипотеза, на мой взгляд, — караимское происхождение Пушкина — не имеет отношения к Абиссинии и вообще к Африке и не требует идиотских гипотез о путях появления Ганнибала в Турции, ибо родом он из Турции [...]. Однако эта гипотеза либо неизвестна, либо нежелательна, поскольку она отвергает устоявшуюся африканскую, столь близкую самому виновнику всего «сыр-бора», то есть Пушкину. Есть еще одна психологическая причина неприятия этой гипотезы, в том числе самим Пушкиным. Я о том скажу. Впрочем, Абиссинию В. Набоков тоже не приемлет. Эфиопское происхождение он отвергает. По праву, скажу я. Но, отвергая по праву Абиссинию, все же остается в Африке. Отвергает, конечно, с осторожностью, понимая, что все тут зыбко, как мираж в африканской пустыне, когда до оазиса далеко:
«Было бы пустой тратой времени гадать, а не родился ли Абрам вовсе не в Абиссинии; что, может, работорговцы поймали его совершенно в другом месте — например, в Лагоне (в области экваториальной Африки, южнее озера Чад, населенной неграми-мусульманами)… Можно бы призадуматься и над загадочным вопросом, отчего Ганнибал, с его пристрастием к политике, и Пушкин, с его пристрастием к экзотике, ни разу не поминают Абиссинию (Пушкин, разумеется, знал, что ее называет «Немецкая биография», русский перевод которой ему продиктовали). Бремя доказательств ложится на неверящих в абиссинскую теорию; тем же, кто ее принимает, приходится выбирать между верой в то, что Пушкин был праправнуком одного из диких и вольных негритянских кочевников, блуждавших по окрестностям Мареба, или в то, что он потомок Соломона и царицы Савской, к которым абиссинские цари возводили свою династию».