Тайна поместья Оффорд
Пролог
Молодой мужчина стоял на коленях перед кроватью, сцепив перед собой руки, и шептал. В соседней комнате раздавались невнятные голоса, шуршала бумага, словно кто-то просматривал документы. Скрипнуло кресло.
Мужчина зажмурился, но тут же открыл глаза и затравленно оглядел комнату: слабый свет свечи не в силах разогнать тени в углах только больше сгущал их; пламя дрожало, и тьма шевелилась, как живая.
Хозяин комнаты побелевшими пальцами стиснул крест и снова принялся шептать, уже не позволяя себе склонить голову. В комнате за стеной кто-то прошёл к двери и остановился возле неё, тяжело дыша.
Молящийся зашептал быстрее. Крест, зажатый между пальцев, впился в их кожу. Дыхание превратилось в пар, словно мужчина оказался морозным вечером на улице. Хлопнули створки окна.
Хозяин комнаты резко обернулся, пытаясь не выпускать из вида ни окна, ни двери и ни на мгновение не прекращать молиться. Чем громче и отчётливее становились звуки, раздающиеся в соседней комнате, тем выше и отчаяннее звучал голос молящегося.
Он уже почти задыхался: мужчина не позволял себе сделать глубокого вдоха, который мог прервать чтение молитвы, и с ужасом осознавал, что этот момент настанет – в глазах начинало темнеть, грудь сдавило. Он покачнулся, прижавшись к мягкой, но холодной ткани покрывала.
Судорожный глубокий вдох.
Звуки в соседней комнате затихли. Мужчина медленно поднялся, с трудом удерживаясь на онемевших ногах, и пошёл к двери. Не дойдя полушага он замер, прислушиваясь. Тревожное ощущение не покидало его; беззвучие казалось насмешкой, затишьем перед новой чередой кошмара. Дыхание клубилось паром перед лицом испуганного человека. Тело его била дрожь.
А затем за спиной раздался странный звук: казалось, кто-то осторожно двигает стеклянный стакан по деревянной столешнице. Мужчина замер, отчаянно жалея, что не взял свечу, и не смел обернуться.
Пересохший язык отказался произносить слова. А затем кто-то задул свечу.
– Сэр Барлоу? – знакомый голос позвал его по имени. Мужчина с трудом открыл глаза.
Первым, что он увидел, был потолок, потом справа замаячил силуэт, постепенно принимающий очертания человека.
– Сэр Барлоу? – высокий плотный мужчина поднял лампу, чтобы увидеть лицо молодого господина.
– Чарльз, – просипел сэр Барлоу. – Воды.
Чарльз поднёс стакан к губам хозяина и поддержал его голову, пока тот жадно пил.
– Я нашёл вас на полу, сэр. Снова.
Сэр Барлоу откинулся на подушки и прикрыл глаза: теперь уже он мог себе это позволить – в присутствии верного дворецкого их семьи ничего не могло угрожать ни одному из её представителей.
– Я не смел бы навязываться, но случаи вашего недомогания участились, и посему я прошу вашего разрешения послать за врачом, – подчёркнуто вежливо произнёс Чарльз, снова наполняя стакан и поднося хозяину.
Молодой Барлоу поморщился, но вызвано это было не предложением, а звоном стекла. С этого всё началось: хрустальный бокал разлетелся вдребезги в его кабинете, упав со стола, хотя его никто не касался.
– Я приглашу мисс Фламел сам, – согласился молодой господин. – Отправлю письмо к ней с утра. Сейчас я устал, но чувствую себя не так уж плохо.
Дворецкий взглянул на бледные губы сэра Барлоу.
– Я распорядился подать вам горячий чай и успокоительное, что прописала мисс Фламел, – сообщил он.
– Спасибо, Чарльз, – молодой хозяин медленно глубоко вдохнул тёплый воздух, наполняющий комнату.
– Лиззи принесёт оставшееся после ужина холодное красное мясо и хлеб, – подняв лампу повыше, Чарльз сверился с записями. – Врач утверждает, что вам это полезно, сэр.
– Буду только рад, – сэр Барлоу посмотрел в окно: звёздная безоблачная ночь, вдалеке видны огни Каддингтона – кому-то тоже не спится сегодня. Возможно, слышно как на улице перекликаются констебли, лают собаки или из ближайшего паба раздаются пьяные весёлые крики. Такими были ночи в Лондоне. Но уже больше четырёх лет Джонатан Барлоу засыпал в жутковатой тишине родового поместья Оффорд, спрятавшегося в горах.
– Сэр, могу я предложить больше не обсуждать дела после вечернего чая? – снова заговорил дворецкий.
Сэр Барлоу с удивлением взглянул на него.
– Мисс Фламел рекомендовала вам как можно меньше поддаваться волнениям, – пояснил слуга.
– Ах, это, – молодой господин покачал головой. – Боюсь, это роскошь, которую мы не можем себе позволить, дорогой Чарльз. Исчезновения продолжаются, и скрывать их нет никакой возможности. Даже в нашем небольшом Каддингтоне есть газеты, а у людей есть и глаза, и уши.