– Какая надпись?
– Anheim, – сверкнул глазами Барлоу. – Anheim! А, вы не знаете арабского. А я знаю. Я учился. Это значит «конец». Лиззи стирала её, а она появлялась снова и снова.
Барлоу обхватил голову руками.
– Мне нужен револьвер. Стаканы падают.
Где-то в поместье раздался женский крик.
Никто из присутствующих даже не подумал пойти на этот звук.
Сэр Уоррэн встал, помогая подняться и сэру Барлоу.
– Мы прогуляемся.
И снова никто ничего не сказал. Мисс Фламел посчитала, сколько успокоительного уже дала сэру Барлоу и поняла, что даже буйный больной давно спал бы самым крепким сном. Похоже, медицина оказалась бессильна. Джорджиана принялась поправлять воротник платья, но ей это всё никак не удавалось: пальцы стали непослушными – они так не дрожали уже семь лет.
Джентльмены вышли на улицу.
Агнесс подошла к мисс Вуд и тихонько спросила:
– А это лечится? Просто я сейчас не очень уверена, что хочу замуж за сумасшедшего, – в её испуганных глазах читалась просьба видеть во всём обычное, то, с чем можно справиться, то, что не было за гранью человеческих сил.
Мисс Вуд обняла компаньонку за плечи.
– Всем подойти ближе и закрыть уши, – скомандовала мисс Фламел, видя через высокое окно, как сэр Уоррэн и сэр Барлоу скрылись за террасой.
сэр Джеймс Уоррэн
поместье Оффорд, терраса
сентябрь, 16
2 часа 39 минут после полуночи
Гроза, наконец, закончилась. На смену ей пришёл густой туман, наползающий на поместье сразу со всех сторон.
– Туман. Некуда бежать, – потрясённо произнёс сэр Барлоу. – Но если… я подожду в тумане, а вы бегите.
Он поднял голову, высматривая что-то на четвёртом этаже. Сэр Уоррэн проследил за его взглядом и тоже обнаружил то, что привлекло внимание хозяина поместья: во всех комнатах горел свет, окна украшали алые шторы, которых там совершенно точно не было. Более того, стоило лишь немного прислушаться, как стало ясно, что там играет музыка.
– Вы должны бежать, а мне нужен револьвер, – повторил сэр Барлоу. – Туман подбирается.
Суперинтендант и хозяин поместья завернули за угол. Сэр Уоррэн достал «Последний аргумент» и вложил его в руки Барлоу, но свои ладони он не разжал, на случай если обезумевший владелец Оффорда решит выстрелить в него.
– Сэр Уоррэн, – неожиданно чётко и ясно обратился к нему Барлоу. – Бегите как можно быстрее из поместья. После моей смерти у вас останется совсем мало времени. Хватайте всех, кого можете, и бегите, я вас умоляю. Если они откажутся – бегите сами. Пока она ничего не осознала.
Его палец дрогнул, нажимая курок.
Суперинтендант осторожно опустил тело Барлоу и огляделся: туман, клубящийся вокруг деревьев, казался живым – он наползал, стоило лишь отвести от него взгляд. Он подкрадывался как хищник, увидевший из своей засады добычу.
Каким бы безумным ни был хозяин Оффорда, в его словах были и разумные мысли. Смерть его прадеда остановила бесчинства, и долгое время поместье и его обитатели не знали бед. Но сейчас всё повторялось, страшнее и с большим размахом. Был ли причиной тому замок-крепость? Сэр Уоррэн задумчиво посмотрел на возвышающееся над ним здание. Возможно, он был источником чего-то мистического, обладающего силой воплощать затаённые страхи людей. Оффорд звал к себе тех, кому было что скрывать, в этом у Джеймса сомнений не было. Леди Макабр знала убитых и боялась их так, словно они могли рассказать что-то о ней. Человек над телом лорда Хаттона, должно быть, его родственник. Кажется, благородному господину тоже было о чём поведать.
Джеймс усмехнулся.
Возможно, сэр Барлоу ничего дурного не сделал, но он был хозяином Оффорда. Мог ли особняк расправиться с ним, потому что молодой господин сопротивлялся? А, быть может, это было истинным желанием Джонатана Барлоу? Прекратить череду безумств, вспыхивающих в Оффорде. Лишить хищника добычи.
Суперинтендант достал трубку и покрутил в пальцах.
Он понимал, что из всех прочих, ему больше всего следовало оказаться здесь. Сэр Джеймс Уоррэн ошибся, и не понёс наказание по закону, став своим собственным ежедневным судьёй и палачом. Перед его мысленным взором пронеслись лица гостей поместья.
«Возможно, каждый из нас сам виноват в своём безумии», – подумал суперинтендант.
А потом перед его глазами всплыл образ девушки с невероятно живыми глазами и открытой улыбкой.
Виктория!
Неужели эта молодая леди совершила нечто, что Оффорд посчитал достойным наказания?