Однако я чувствовала, что нужно было соблюдать осторожность и не выдавать своих намерений никому из обитателей дома. Конечно, мне не терпелось поделиться своей радостью с Саймоном и Хейгэр, но на улице было так ветрено и холодно, что я решила проявить осмотрительность и остаться дома. Можно было отправить к ним кого-нибудь из слуг с запиской, но у меня не было уверенности, что ее прочтут только те, кому она адресована. Ничего не оставалось, как потерпеть еще два дня до того, как они оба приедут к нам, чтобы встретить с нами Рождество.
Наутро погода не изменилась, и я опять решила провести день в своей комнате. После того как я пообедала, в дверь постучала Мэри-Джейн, и я сразу увидела, что она чем-то очень взволнована.
— Наша Этти, мадам, — сказала она с порога, — ее время подошло… И за два дня до Рождества, хотя все думали, что ей родить после Нового Года.
— Вы, наверно, хотите пойти туда и побыть с ней?
— Ой, мадам, даже не знаю — если я вам не нужна… Отец мне прислал сказать, а мать уже побежала к ней.
— Ну, конечно, идите, Мэри-Джейн. Может, ваша помощь тоже понадобится.
— Благодарю вас, мадам.
— На улице страшный ветер.
— Это ничего, мадам, я не боюсь, — сказала она, уже готовая бежать.
— Нет-нет, подождите, — остановила я ее, подходя к шкафу с одеждой и доставая свою самую теплую уличную накидку — ту самую, темно-синюю, которую кто-то повесил на парапет. Я набросила ее Мэри-Джейн на плечи и затянула завязки капюшона под ее подбородком. — Теперь вам действительно не страшен ветер, — сказала я. — Сейчас мы застегнем доверху пуговицы, и вам будет очень тепло.
— Вы так добры, мадам.
— Я просто не хочу, чтобы вы простудились, Мэри-Джейн.
— Благодарю вас, мадам, — сказала она и, помолчав, робко добавила: — Я заметила, мадам, — я так рада, — что вы себя как будто лучше чувствуете со вчерашнего дня…
Я засмеялась, застегивая последнюю пуговицу на накидке.
— Это правда, мне действительно стало намного лучше, — ответила я. — Ну бегите и не торопитесь назад. Если надо, можете там заночевать.
Уже начинало темнеть, когда она вернулась и постучала в мою дверь. На ней не было лица, и я с тревогой спросила:
— Что-то с Этти?..
Она помотала головой.
— Нет, с ней все хорошо. Ребенок родился еще до того, как я пришла к ним. Дочка. Чудо, что за девочка.
— Так в чем же дело?
— По дороге домой, когда я возвращалась… Я Пошла напрямик через аббатство и вдруг он! Господи, как я испугалась! Ведь уже темнело…
— Кто он? Кого вы там увидели? — нетерпеливо спросила я.
— Его, мадам. «Монаха». Он повернулся ко мне и так вот поманил рукой.
— Это же замечательно, Мэри-Джейн! И что же вы сделали?
— Да сначала я и пошевелиться-то от страху не могла и просто стояла, как вкопанная, и смотрела на него. А потом как побегу… Но он за мной не погнался. А я боялась, что погонится.
Я обхватила ее руками и на мгновение прижала к себе.
— Боже мой, Мэри-Джейн, вы даже не знаете, как мне это было нужно!
Она уставилась на меня в изумлении, и я отступила на шаг, чтобы как следует взглянуть на нее. Она была почти моего роста, и моя так хорошо всем известная и заметная накидка закрывала ее всю, с ног до головы. На расстоянии, да еще в сумерках, ее, должно быть, было очень легко принять за меня.
Я знала, что она мне предана и наверняка считает меня добрейшей и лучшей для себя госпожой из всех женщин, живущих в этом доме. Рут слишком холодна, чтобы к ней могли привязаться слуги, ну а тетя Сара — слишком уж странная. Мэри-Джейн явно нравилось мне прислуживать, потому что наши с ней отношения были теплее, чем те, что обычно бывают между горничной и ее хозяйкой. Поэтому я решила, что пришло время в какой-то степени посвятить Мэри-Джейн в мою тайну.
— Так кто вы думаете это был, Мэри-Джейн? Призрак? — спросила я ее.
— Вообще-то я не верю в эти вещи, мадам.
— Я тоже не верю. И поэтому я знаю, что под монашеской рясой скрывается вовсе не привидение.
— Но как же он попал в вашу комнату, мадам?
— Вот это все я и намерена выяснить.
— И что же, этот самый человек и полог кровати задергивал, и грелку прятал?
— Думаю, что так и было. Я вас прошу, Мэри-Джейн, пока ни кому не говорить о том, что вы видели сегодня в аббатстве. Наш «монах» ведь думает, что это я торопилась домой через развалины. Он и понятия не имел, что это были вы. Я хочу, чтобы до поры до времени он продолжал так думать. Вы сделаете, как прошу?