— Правда, правда, — повторял Сеня, целуя его руки.
— О, Боже, — проговорил Павлуша, закрывая лицо руками.
— Да, вы свободны, — подтвердил Ушаков, — можете идти. Но не забудьте, друзья, что я для вас все, что мог, старался сделать. Из других я бы жилы успел вымотать за это время, а вы, глянь-ка, живы.
— Так мы свободны, мы можем идти? — спросил Кочкарев.
Ушаков кивнул головой и отдал соответствующие распоряжения.
Кочкарев перекрестился и, переступая порог, сказал:
— Мне жаль тебя, Андрей Иванович, погубил ты душу, а смерть близка, ты стар. Проклянет тебя Бог!
— Убирайся вон! — закричал, как безумный, Ушаков.
Сеня в общих чертах рассказал, что произошло, обещал заехать попозднее и, доведя их до дому, поспешил к Варе.
Но не бывает счастья, не омраченного ничем.
Василий Кириллович приехал совершенно больной и тотчас лег в постель.
Несмотря на собственные несчастия, Василий Кириллович от всей души был рад за успехи Сени и участь Кочкарева и Астафьева.
Когда Василий Кириллович заснул, Сеня предложил своей невесте съездить к Кочкаревым, на что она охотно согласилась.
Это был счастливый вечер. Уже выбритый, переодетый, Кочкарев, лежа в большом кресле, встретил Сеню, как родного сына, и от всего сердца поцеловал его невесту. Была приглашена и Арина. Настя со слезами на глазах целовала и благодарила Сеню, называя его милым братом, а Варю милой сестрой.
— Побратаемся и мы, — сказал Павлуша, крепко обнимая Сеню. — Ты брат мой и лучший друг, — с чувством говорил он.
Марья Ивановна и старик Астафьев только плакали от избытка чувств, а старик Кузовин в восторге повторял:
— Воистину положи меня!.. Что за великая царица! Прямая дщерь Иоанна Алексеевича.
Кочкарев, как и Астафьев, отлично понимали, кому они обязаны своей свободой и жизнью, и открыто высказывали это.
Сеня конфузился, но по их требованию чуть не в десятый раз пересказывал им все свои приключения.
В этот же вечер Настя с Павлушей были объявлены женихом и невестой.
Старый боярин потребовал меду, сержант и Сеня послали за венгерским, пили за нового сына Артемия Никитича, за его изобретение, за счастье двух молодых пар и много, много еще за что пили…
Поздно ночью в быстрых наемных санках, тесно прижавшись друг к другу, неслись Варя и Сеня.
— Милый, — говорила Варя, сжимая его руку, — как жизнь прекрасна, как хочу я жить, как люблю я тебя!
— Вот моя сказка, — ответил, крепко обнимая ее, Сеня, — я нашел ковер-самолет, взлетел на нем, избавил друзей от злого дракона и похитил царь-девицу…
— Ну, похищать-то, пожалуй, и не надо было, — засмеялась Варенька, протягивая ему свои свежие губы…
Так кончился счастливейший день в жизни Сени.
XXVI
ШУТОВСКАЯ СВАДЬБА
Никогда еще с самого своего основания не видел Петербург таких торжеств, которые начались со дня "восшествия" в столицу победоносных войск. 27 января толпы народа запрудили все улицы, несмотря на сильный мороз.
Семейство Кочкаревых, с Астафьевым, Кузовиным и всеми домочадцами вышло к Зеленому мосту посмотреть на необычайное зрелище. К ним присоединились и Сеня с Тредиаковским и Варенькой. Молодой Астафьев, уже оправившийся, принял участие в параде.
Войска шли с музыкой и развернутыми знаменами. Полки сохраняли свой боевой вид. Они шли с примкнутыми штыками, с подпоясанными шарфами.
Государыня распорядилась прислать в армию лаврового листа, и из него солдаты сделали себе кокарды и воткнули их сверх бантов за поля своих шляп.
Это напоминало древние римские легионы, которые входили в Рим после победоносной войны, украшенные лавровыми венками.
Шествие тянулось очень долго. Впереди двигалась конная гвардия со штандартом, литаврщиками и трубачами. Офицеры верхом, артиллерия, хоры музыки, гвардейские гренадерские роты. Потом адъютанты барона Бирона, он сам на великолепном коне, за ним гвардейские батальоны и бесконечная лента цветных мундиров: конных и пеших солдат, генералов, офицеров.
Восторженные крики провожали победоносные полки. Пройдя всю Невскую перспективу, шествие направилось к Зимнему дворцу, прошло по дворцовой набережной, мимо ледяного дома, на который с любопытством смотрели солдаты, и, обогнув эрмитажную канавку, выстроились на площади перед дворцом.
Через несколько минут восторженные крики: "Ура!" — встретили императрицу, которые сливались с пушечной пальбой с адмиралтейских и петропавловских верков.
Приехавшие вечером Павлуша с Куманиным рассказывали подробности торжества.
Барон Бирон получил чин генерал-аншефа и бриллиантовую шпагу. Он командовал парадом.
На Неве были сожжены потешные огни для народа.
Павлуша в восторге передавал, как ласково и радостно встретил его командир и как обещал наградить.
Сеня чувствовал себя счастливым, видя вокруг радостных людей и сознавая, что они обязаны ему своим счастьем.
— Чудный мой ковер-самолет! А что еще дальше будет!
Варенька разделяла его настроение.
В своей семье, при внимательном и заботливом уходе, Артемий Никитич значительно поправился, хотя следы пыток остались. У него болели руки, он тяжело ступал, но настроение его было прекрасное. Если Сеня не приходил, хоть один день, он заметно начинал тосковать и все время спрашивал, где Сеня, пришел ли он?
Сеня готовил новую птицу, чтобы показать Артемию Никитичу. Несмотря на сильные морозы, Сеня все же показал ему у себя на лугу перед домом полеты на своей машине. Удивление и восторг Кочкарева не знали предела. Павлуша с Настей, если не заходил Сеня с Варей, ехали к ним. С своей стороны и Сеня с невестой все свободное время старались проводить с ними вместе.
Девушки сблизились между собой, подружились и их женихи.
Постоянным гостем у Кочкаревых был Куманин. По его совету, Павлуша поехал с отцом благодарить цесаревну.
Цесаревна приняла их очень милостиво, и можно было с уверенностью сказать, что она приобрела, в лице Павлуши, энергичного и смелого приверженца.
Это впоследствии пригодилось ей.
Василий Кириллович кончил свою оду, и ему было приказано прочесть ее на шутовской свадьбе князя Голицына с калмычкой дурой Бужениновой.
Наступал кульминационный пункт торжеств, эта шутовская свадьба, к которой так долго и с такими затратами готовились.
Но императрица чувствовала себя плохо. Боли в боку повторялись все чаще.
Волынский, под предлогом докладов о действиях маскарадной комиссии, все чаще и чаще являлся во дворец и все больше времени проводил у императрицы. Бирон бесновался, но был бессилен, тем более что ослабевшая императрица хотела и требовала только одного — покоя.
При всяком резком разговоре Бирона она начинала плакать и просила замолчать.
Странное чувство овладевало ею. Она боялась теперь и избегала подписывать смертные приговоры, пугалась крови, много молилась и всячески старалась "полегчить" народу. Она сложила недоимки, освободила, несмотря на противодействие Бирона, крестьян от подушных за четыре месяца.
Бирон волновался, неистовствовал, а Волынский, умело пользуясь настроением государыни, не переставая твердил ей, что ее славное великое царствование напрасно омрачается ненужными жестокостями.
Бирон хорошо понимал, что пока не минет праздничный угар, нельзя вступать в последнюю борьбу.
Наконец настал так долго ожидаемый день шутовской свадьбы.
С раннего утра весь Петербург был уже на ногах. Невская перспектива, набережная Невы были запружены народом.
Так как Тредиаковский сам играл роль в этом торжестве, то ему удалось провести Вареньку с Сеней к самому герцогскому манежу, где должен был состояться в честь молодых торжественный обед.
Свадебный поезд, управляемый Волынским, с музыкою и пением проследовал по всем главнейшим улицам. Зрелище было действительно необыкновенно и живописно.
Шествие открывали "молодые". Они ехали на слоне, в большой железной клетке.
Буженинова была весела и радостно отвечала на громкие, шутливые приветствия народа.