Перестав задавать вопросы, Мадлен повернулась к окну. Там, в ночной тени, мелькали силуэты тёмных деревьев и давно уснувших деревенских домов. Карета въехала в лес, и вокруг неё окончательно сомкнулась непроглядная тьма. Повозку резко бросало из стороны в сторону, когда одно из колёс налетало на камень.
– Тпру-у-у, стой! – натянув поводья, кучер резко остановил лошадей. Девушкам пришлось с силой вцепиться в края сидений, чтобы не упасть.
– Что такое, Робэ? – приоткрыв дверь, крикнула Селеста.
– На дорогу дерево повалило, мадемуазель, не проехать.
Услышав, как кучер спрыгнул с козел, фрейлина закрыла дверь кареты и с лёгким волнением взглянула на спутницу.
– Нам нельзя задерживаться. Что за напасть? Мы же ехали сегодня этой самой дорогой. Я помню этот лес. Даже при свете дня он показался мне ужасно неприветливым. Наверняка здесь водится множество диких зверей. Как бы им не вздумалось выйти к карете.
– Лесные звери не худшее, что может случиться с ночным путником. Эти леса таят куда большие опасности.
От слов Мадлен по спине фрейлины пробежал холодок. Зябко поёжившись, Селеста попыталась сильнее вжаться в сиденье кареты. В тишине, разбавляемой лишь тяжёлыми вздохами кучера, прошло несколько томительных минут. А после из лесной чащи послышался грубый насмешливый голос:
– Вам помочь, любезный?
В следующую секунду ночную тишину пронзил предсмертный истошный крик кучера. Девушки, сидящие в карете, замерли в ужасе. Селеста закрыла ладонью рот, чтобы не вскрикнуть, побледнела и затряслась. Мадлен, вцепившись руками в сиденье, подняла на перепуганную фрейлину расширившиеся от страха глаза.
– Разбойники, – одними губами прошептала девушка, знавшая, что в этих лесах нередко пропадали местные крестьяне и нерасторопные торговцы.
У кареты стало шумно. Послышались чужие голоса и нетерпеливые тяжёлые шаги. Кто-то приближался. Девушки не шевелились, почти не дыша, с нескрываемым ужасом поглядывая на дверь. Ещё миг – и дверца кареты резко распахнулась. На фрейлину и её спутницу уставилась пара чёрных прищуренных глаз.
– О, да мы, братцы, просчитались. Нет здесь ни купцов, ни ростовщиков. Нам сегодня попалось сокровище поценнее, – брызжа слюной, с гадким смешком выплюнул бородатый неухоженный лиходей, – Ну-ка, птички, вылетайте из клетки!
С этими словами разбойник бесцеремонно схватил за руку Селесту и рванул на себя.
– Нет, пожалуйста, пустите, – едва дыша, больше прошептала, чем вскрикнула фрейлина.
– Выходи, красавица, будем знакомиться, – вытаскивая фрейлину из кареты, рассмеялся разбойник.
Не успела Мадлен опомниться, как грязные огромные руки схватили и её. В отличие от фрейлины, мадемуазель Бланкар нашла в себе силы сопротивляться. Вывернувшись, девушка попыталась ногой оттолкнуть от себя нападавшего. Ей даже удалось пнуть его в грудь, но этого оказалось недостаточно. Громко и грязно выругавшись, разбойник всем своим весом навалился на хрупкую Мадлен и выволок её из кареты.
Упав на холодную землю, трепещущие от страха девушки жались друг к другу, со всех сторон обступаемые разбойничьей бандой.
Главарь лиходеев, тот, что вытащил их из кареты, шагнул вперед и навис над бедняжками.
– А мы-то каретку вашу еще днём заприметили. Богатая, большая, сразу видно: знатные господа путешествовать изволят. С умом все рассчитали, поняли, что назад путь держать будете этой же дорогой. Не прогадали.
– Пусто. Золота нет, одни тряпки бабские, – крикнул кто-то из банды, закончив обыскивать карету.
Главарь недовольно хмыкнул.
– Жаль…
– Зря дерево тащили, столько времени на него убили, а выручки никакой, – злобно прошипел невысокий разбойник, чьё лицо было покрыто язвами.
– Не ворчи, не видишь, какое мы сокровище добыли, – усмехнулся главарь, не спуская с девушек бесстыжих тёмных глаз. – Давно ли вы такую красоту видали? Эти птички, пожалуй, лучше сундука с золотом будут.
Гадко усмехнувшись, разбойник грязной шершавой ладонью схватил Селесту за подбородок, приподнимая голову. Девушка, не помня себя от страха, не издала ни звука и зажмурилась.
– Не трогайте нас, – найдя в себе силы, произнесла Мадлен, – родители этой девушки очень богаты, они заплатят вам любую сумму за жизнь своей дочери.
На время оставив Селесту в покое, разбойник повернулся к Мадлен:
– А за тебя, значит выкупа не будет? То-то я смотрю, на тебе платье попроще, служанка? Но, ничего красотой-то тебя природа не обделила. А насчёт золота мы не волнуемся. День-другой – и по этому тракту проедет очередной глупец. А вот юные девы, путешествующие в полном одиночестве, для этих мест редкость. Так что будем считать, что нам повезло. Что золото? Всего лишь блестящая безделица, а тут у нас птички, что согреют и приласкают, ведь так?