Желая показать духовную схожесть философских проблем Востока и Запада, мы, однако, несколько отклонились от нашей центральной темы. Посмотрим теперь, чему учит Бхагавад-Гита в отношении предопределения и свободы воли.
В начале книги Кришна призывает Арджуну участвовать в сражении. Это не легко для последнего, так как в войске противника находится много близких ему людей. Арджуна раздумывает, и у него, несомненно, есть выбор (2.33). Вот еще одно аналогичное место: "...Всевышний Господь не отвечает за чьи-либо греховные или праведные поступки" (5.15). Эти слова индийские учители толкуют в пользу свободы воли человека, как традицию, идущую еще из Упанишад. [17, с.280, 281].
Но есть в Бхагавад-Гите ужасная сцена "преображения" Кришны, когда он открывает Арджуне свою "вселенскую форму". Среди прочего тот видит следующее: "Все сыновья Дхритараштры и цари, сражающиеся на их стороне, а также Бхишма, Дрона, Карна и наши главные воины устремляются в Твои устрашающие зевы. И я вижу, как головы некоторых, застревая между Твоими зубами, сокрушаются ими" (11.26,27). Сначала Кришна призвал Арджуну пролить кровь врагов, а затем показал ему такую, отнюдь не евангельскую картину. Это был как бы некий "видеоряд" предопределенных событий: все воины противника погибнут, падут и многие со стороны Арджуны, сам же он выйдет из битвы победителем.
В Бг. 11.32 Кришна выступает в образе уже известного нам всепожирающего Времени (Кала). Он объявляет, что все противники Арджуны предопределены к гибели. Далее следуют еще более откровенные признания: "Итак, встань и приготовься сражаться и завоевать славу. Победи своих врагов и наслаждайся процветающим царством. По Моему замыслу все они уже погибли; ты же, о Савьясачи, можешь быть лишь Моим орудием в этом сражении. Дрона, Бхишма, Джаядратха, Карна и другие великие воины уже уничтожены Мной. Поэтому убей их и не тревожься. Просто сражайся, и ты уничтожишь в битве своих врагов" (11.33,34).
Вновь, как и во всех развитых религиозно-философских системах, мы видим две непримиримые противоположности, которые, тем не менее, всегда необъяснимым образом вполне уживаются друг с другом. Арджуна обладает свободой выбора в начале разговора с Кришной; затем, во время открытия ему "вселенской формы" собеседника, он уже несвободен, а предопределен к неизбежному сражению; и уже в самом конце книги, обобщая все сказанное, Кришна вновь говорит ему: "Итак, Я открыл тебе самое сокровенное из всего знания. Хорошо обдумай это, а потом поступай, как пожелаешь" (18.63). И, на основании уже проанализированного материала, мы чувствуем, что это не банальное противоречие.
2.4.3. ДРУГИЕ ВОСТОЧНЫЕ РЕЛИГИИ
Из всего многообразия элементов восточных религий, связанных с концепцией судьбы, мы выборочно и кратко упомянем еще только египетскую богиню Гатор, вавилонского бога Мардука, астрологию, конфуцианство и принцип дао.
В Древнем Египте понятие "судьба" в основном воспринималось лишь как форма природной необходимости. [143, p.772]. C этой идеей были связаны несколько божеств, из которых Гатор, возможно, наиболее близка к личностной судьбе. Она почиталась и как богиня неба и как богиня царства мертвых. Гатор встречала умерших и делала невозможным их возвращение к жизни. Существовали и другие божества под именем Гатор, которые являлись во время рождения человека и предопределяли его судьбу. [43, т.1, с.132].
Верховный вавилонский бог Мардук для своих почитателей являлся владыкой неба и земли. В своем невыразимом могуществе, он определял судьбы людей и других богов. "Он указывает путь звездам небесным, и все боги, как овцы, пасутся им", - сказано в одном из гимнов в честь Мардука. [43, т.2, с.190]. "Судьба" у вавилонян выражалась словом simtu и понималась (до начала греческого влияния) только как воля богов. [155, p.778-780]. Вавилоняне первыми изобрели способ "научного" определения судьбы. Их астральная религия стала родоначальницей астрологии. Небесные светила получили имена богов, и расположение звезд на небе было связано с событиями на земле и жизнями людей. "Халдейские теории" широко распространились в Греции в эпоху эллинизма, а затем и в Риме. Вера в неизбежную судьбу в то время явилась как бы теоретическим обоснованием для астрологических предсказаний будущего. Даже многие из лучших античных философов верили в астрологию. Впрочем, столь же давно была высказана и первая ее серьезная критика. Греческому философу Карнеаду (II в. до Р.Х.) первоначально принадлежат известные аргументы о различной судьбе близнецов (хотя рождены они были при одном и том же расположении звезд) и одинаковой кончине людей, погибших в результате кораблекрушения (хотя все они пришли в этот мир под разными звездами). [96, с.57,58].
Древнее китайское слово ming означает судьбу, нечто высказанное или определенное. Конфуций (VI-V вв. до Р.Х.) и сам искренне верил в судьбу, "предначертания небес", и создал свой идеал совершенного человека, который всякий раз смиренно ждет небесного знака и, лишь осознав свое предназначение свыше, действует. В книге "Беседы и суждения" ("Луньюй") Конфуций нередко затрагивает эту тему: "Кто не признает судьбы, тот не может считаться благородным мужем". Источник "Мо-цзы" приводит такие слова учителя: "Все первоначально предопределено судьбой, и тут ничего нельзя ни убавить, ни прибавить. Бедность и богатство, награда и наказание, счастье и несчастье имеют свой корень, создать который сила человеческой мудрости не может". [9, ч.1, с.191,192]. В то же время для конфуцианства, как и китайского мышления в целом, характерно признание значительной внутренней свободы человека. Как гласит одна старая китайская поговорка о смерти, "если Небеса решили забрать мое тело, я могу ответить на это спокойствием сердца". [176, p.783-785].
Дао (китайск. - Бог, путь, смысл) - термин китайской философии, определяющий "всеединое", был впервые употреблен философом Лао-цзы (VI в. до Р.Х.). Дао - это некий закон природы, управляющий всем миром и человеком, в частности. Дао невозможно определить, это всеобъемлющий принцип вселенной, которому нужно следовать, чтобы достичь мудрости и успеха в жизни. Кто выступает против дао, тот обречен на несчастья и смерть. Подлинная мудрость - это знание, что в мире невозможно ничего изменить, поэтому нужно следовать дао или не делать совсем ничего, доверившись естественному порядку и гармонии дао.
В трактате "Гуань-Цзы" (IV в. до Р.Х.) приводятся такие попытки определения:
"Дао - это то, что создает жизнь человека, а не порождение человека... Дао - это основа всех вещей".
"Оно неизменно сопутствует нашей жизни. Форм его мы не видим, звука его мы не слышим, но [все вещи], опираясь на него, достигают совершенства. Это и называется дао".
"Наблюдая за всем, что происходит во вселенной, [нужно] изучить свое внутреннее состояние, тогда ясным становится образ [дао] и будет познана деятельность внутреннего мира". [35, с.17, 52,39].
Учению дао, несомненно, присуща концепция предопределения, или природной необходимости. Но это не исключает внутренней свободы человека. Положение здесь, по-видимому, аналогичное с учением стоиков (если только позволительно проводить параллель между столь разными культурами и философскими системами): человек может быть свободен, если только он следует, или просто не сопротивляется, принципу дао.
Обзор восточных представлений о судьбе и свободе человека и попытка сравнения их с западными учениями приблизительно того же времени показывают независимость духовного пути каждой из сторон и внешние отличия друг от друга и, одновременно, все же несомненную их внутреннюю близость. Эта близость, или сходство, выражается, прежде всего, в более частом обращении людей к понятию судьбы по сравнению со свободой воли, но в то же время - и в постоянном присутствии последней. Сходство также в том, что, увы, никому не удалось отыскать всеобъемлющего решения данной проблемы, хотя каждое учение, бесспорно, принесло с собой нечто новое и замечательное.