Как и любое другое болото, бочонковские топи давали приют мириадам живых существ, но жизнь здесь кипела больше по краю, там, куда не забредали выведенные новыми хозяевами планеты гиганты.
— Откровенно говоря, мой дорогой друг, — Винник с трудом выдирал ноги из пахнущей тухлыми яйцами болотной жижи. Недвижимая, трясина выглядела и пахла красиво, но стоило ткнуть в нее слегой или ногой, вода взрывалась зловонными пузырьками, — я считал тебя несколько менее жестким. Ни разу не слышал, чтобы ты применял свою силу на людях, даже если относились к тебе не совсем гостеприимно.
— Ты раньше обо мне слышал? Мы были знакомы? — Босой все больше удивлялся старику, чьи разговоры не соответствовали внешнему виду.
Он был похож на опустившегося бродягу, что пропивает каждую попавшую ему в руки монетку. Говорил же как мудрый много повидавший в жизни человек.
Подобный контраст, по мнению ловчего, не имел право на существование. Или человек умен и во всем себя блюдет, или не справляется с жизнью, ходит в рваном тряпье, пьет брагу и становится не годен ни к какому приличному делу. Винник каким-то образом умудрялся совмещать в себе несовместимое.
Даже пробираясь по колено, а иногда и по пояс в грязи, он умудрялся развлекать своих спутников разговорами.
— Я не так уж и давно осел в Бочонках, мой дорогой друг. Года два как. А до тех пор много где побывал, и где бы ни был — всегда с хорошими людьми разговаривал. А хороший человек, ежели его слушают, много может рассказать. Например, об удивительном мальчишке, что который на Дону выловил удивительную рыбину, которая, вопреки обычаям чудищ, не имела логовища и бродила по всей реке. Рыбина та, хоть и была похожа на сома, над обычными наживками смеялась, ловушки обходила, и в руки ловчим не давалась, хоть тресни. Слышал, мой дорогой друг, такую историю?
— Слышал… — Босому про того сома вспоминать было, мягко говоря, неприятно. Если и можно к двадцати четырем годам применять выражение «ошибки молодости», то идея ловить на человека-живца рыбину, способную в один присесть заглотить наживку по пояс, а за второй — с головой, была как раз из таких. Особенно если учитывать, что действовал он как обычно один, а в качестве живца использовал самого себя.
— А я нет! — возмутилась Зоя. — Расскажи!
Винник открыл было рот, начинать рассказ. Босой перебил его, стараясь отогнать неприятное воспоминание:
— Ты и на Дону бывал?
— Бывал. И на Волге. И на Оке.
— На Оке? Там же морозы?
— Зимой морозы. А летом жить можно. Люди везде приспосабливаются. Главное, чтобы в морозный день черный дым столбом не стоял. А если правильно очаг сложить, ночью протопить и днем тепло не выпускать — жить можно.
— А чего тамошние на юг не уходят?
— Всякому мила своя сторона. Да и боятся люди. Уйдешь куда — а как там встретят? Не выйдет ли так, что уж лучше от мороза прятаться, чем потом горючие слезы лить? Я вот, когда к коровянам прибился и Серпа встретил, тоже думал, что получится ладно.
— Ты еще коровян застал?
— А чего их не застать-то было? Вот два года назад все тут коровянами и были. Жили все в одной ферме. Не такая уж и плохая мысль — жить всем вместе. И сытнее, и теплее, и работать сподручнее.
— А Серп откуда пришел?
— Серп-то? С самого начала — не знаю. Говорил только, что устье Днепра он знает хорошо, и в западных землях бывал. А когда я пришел, он здесь и жил, с коровянами. Я и подумал тогда — столько народу, а силы приложить ни к чему не могут. Научил их, чего сам в пути видел: и как крыши складывают, и как оружие для охоты делают. Арбалеты-то у них не покупные. Это я им конструкцию подсказал. И бочонки эти треклятые ладить тоже показал. С них-то все и началось. Как пошла торговля, как потянулись со всех сторон люди — Серпу словно голову сорвало. Все ему мало было, и денег, и людей.
— Грязный шлепок, твой Серп, — вставила Зоя, — и он, и сыночек его недоделанный. Видела, я, конечно и до них коровьи лепешки, но чтобы они ходили, да еще и бочонками торговали?
Девчонка с громким «чпок!» вытащила ногу из трясины. Ее аккуратные кожаные ботиночки превратились в бесформенные комья густого плохо пахнущего ила. Сама она по пояс была покрыта разводами грязи и тины, но нос держала высокого и надменно.
— Думаю, огурцы в их бочонках такие же вонючие и склизские, как и они сами.
— Вот-вот, — горько вздохнул Винник, — из-за поганого характера ты и превратилась из невесты первого парня в округе в рабыню, едва не перессорив при этом два поселка. Хорошо хоть удалось договориться без крови.
— Не была я его невестой! Я ж вроде не жаба и не ослица, чтобы с ним под венец идти. А что уж серповские выкормыши, грязные, к слову, и вонючие, о себе возомнили, дело не мое. Вон, Глашку бы брал. У нее аж кадык ходуном ходил, как серповского сыночка видела. Аж волосы у нее на груди потели, как хотела к нему скорее на…