— Власть занята своим делом, а народ — своим. После амнистии Хрущёва, знаешь, сколько выползло на волю зэков? Это они несут в народ лагерную культуру, лагерный сленг и лирику. В каждом дворе можно увидеть парнишку с гитарой, которого окружает детвора, слушающая лагерный шансон и постигающая законы лагерного общака. Кажется, от вождей до вожачков, вся страна пропитана презрением к нижестоящему, слабому.
— Ну ты и даёшь, Амелия! Откуда такие подробности?
— Из города, подружка, из города! Здесь всё это не так заметно. Ну, к примеру, видела ли ты кровавые драки в самом центре города, когда одна толпа идёт стеной на другую? Потом побеждённые убегают, вскакивают на ходу в едущий трамвай, их догоняют и начинают добивать прямо в трамвае! Когда Хрущёв опомнился, то предоставил возможность общественности навести порядок. Срочно стали создаваться народные дружины на предприятиях, в городских районах. И в них первыми пошли вчерашние бандиты. Оказалось, что с повязкой на рукаве можно усмирить любого своего соперника.
— Да чёрт с ними! Страна диких, испуганных чиновников когда-нибудь закончится, вот посмотришь. Начнётся страна бесстрашных и непуганых — и горе ей будет до тех пор, пока вся чиновничья рать не станет людьми нормальными, работающими на народ. Ты лучше скажи, какие Амуры посещают нашего подопечного?
— О! Здесь Санька совсем запутался! На Новогоднем праздничном вечере они со Стасиком Крутских, его товарищем, танцуют по очереди с Шурочкой Куприяновой, весёлой хохотушкой, не совсем выговаривающей букву «р». У Саньки окажется её косынка, и он достанет ее ночью из кармана, положит на лицо и станет, засыпая, вдыхать смешанный аромат её тела, волос и духов. Стас начнёт отнимать у него косынку, и завяжется борьба, они опрокинут все стулья. Глухой Лука ничего не услышит, а встревоженная баба Настя явится на пороге.
Затем у него появится некая Рита, миниатюрная блондинка с большими, пугающими глазами. Он познакомится с ней на танцах, будет провожать её до дома, боясь прикоснуться к лёгким, цвета льна волосам. А потом окажется, что она пьет всё, что ей нальют, что спит со многими и за его спиной насмехается над нерешительным кавалером.
А совсем недавно, в «Карлухе», он познакомился с Ниночкой, девочкой необыкновенной красоты. У неё глаза испуганной газели, чёрная коса. Я давно ничего не видела подобного! Они вечерами ходят по улицам города, болтают о всякой чепухе, причём наш студент не берёт её даже за руку. Только после месяца знакомства он первый раз поцеловал этот цветочек, и теперь они часами целуются, и Саня приходит домой поздно, совсем разбитый, с болезненными ощущениями в паху. Розенфильда, он всё ещё девственник! Эх, хотя бы на часок превратиться в плотное горячее тело, каким я была когда-то! Для меня это пытка — всё видеть, переживать за других и не иметь возможности почувствовать даже тысячной доли того, что чувствуют эти люди. Тебе не надоело быть этим сгустком воздуха, не знающим ни жизни, ни смерти, только взирающим на все происходящее, как посторонний наблюдатель?
— Амелия, ты не посторонний наблюдатель! Ты часть потока, что зовётся жизнью, ты опыт беспокойной души, вечно переживающей за подопечных людей. Неужели тебе будет интереснее топтать раздвоенными копытцами траву в Гель- сифанском саду?
— Да нет, конечно! — тихо прошептала Амелия. — Что ж, пора прощаться. На дворе ужасный холод, мне нужны минуты, чтобы пролететь эту сотню километров, но я успею закоченеть! Это единственное, на что расщедрился наш Создатель! Я уже предвкушаю, как буду согреваться в тёплой комнате и смеяться над моими студентами. Пока, пока.
После похорон отца Паша вернулась из Новохопёрска, забрала Ивана из больницы.
— Ваня, ты должен ещё неделю побыть на больничном дома, — заявила она не терпящим возражений тоном. — Ты посидишь с Олей, поможешь ей делать уроки, а я поеду в Воронеж, к Зиночке, сходим с ней на кладбище к Лиде, как раз девять дней будет, заодно завезу Саньке продуктов.
На улице Свободы Паша появилась с двумя тяжёлыми сумками. Жорж наконец-то получил трёхкомнатную квартиру рядом с парком «Живых и мёртвых», совсем недалеко, поэтому была возможность переночевать у Зины и без помех поговорить. Галина Павловна выражала недовольство по поводу месторасположения квартиры: в «ЖиМе», как звали этот парк в народе, находилась танцплощадка, и по вечерам, три раза в неделю, оттуда доносилась музыка.