Паша взяла самое необходимое из вещей, в том числе тёплый свитер. Нашла лист бумаги, карандаш, села за стол, задумалась. А может, Аня успеет приехать? Неделю или больше они пробудут в Воронеже. Номер полевой почты по прибытии на фронт наверняка поменяют. Подумав, она написала:
«Анечка! Не знаю, получится ли ещё раз зайти в нашу комнату. Скоро отбываем на фронт! Если что со мной — не забудь о Боре. Думаю, что у родителей Ивана ему будет лучше. Ведь Ваня тоже уйдёт на фронт. Все говорят: война будет недолгая, и я не могу остаться в стороне, спрятавшись за Борьку. Медработников в армии не хватает. Обнимаю тебя, до встречи!»
Она приписала внизу сначала номер полевой почты, потом несколько слов:
«Возможно, полевая почта поменяется. Ты можешь узнать её в военкомате. Запомни: девятнадцатая дивизия, тридцать второй стрелковый полк».
В коридоре Паша столкнулась с соседкой Марией. Та всплеснула руками, разглядывая её с головы до ног:
— Пашуня! Мой бог! В гимнастёрке тебя не узнать! Вот ведь что наделали ироды проклятые! — запричитала она, и по её мясистым щекам потекли слёзы. — Ну, ничего, всыплет им Красная Армия по первое число!
Обняв Марию, Паша бегом направилась на главпочтамт. Здесь творилось невообразимое: толпы народа, желая позвонить, стояли у окошек операторов. Пробиться было невозможно. В углу, за стеклом, она увидела военного с красной повязкой. Рядом со стойкой стоял патруль: два солдата и офицер с кобурой на ремне.
— Товарищ! — крикнула она военному, стараясь привлечь к себе внимание. Его усталые глаза прошлись по Пашиной фигуре, он подошёл к окошку, давая понять, что готов выслушать.
— Не можете ли помочь позвонить мужу? Через неделю на фронт, а…
— Да вы что, шутите? Все линии переполнены! Пишите телеграмму, постараюсь до вечера отправить. — И он протянул Паше чистый бланк.
Что она может написать Ване в телеграмме? Подумав, она адресовала телеграмму на совхоз:
«Ваня! Найди для Бори, чтобы смотрела за ним, женщину непризывного возраста. Твои родители всё-таки пожилые, всякое может быть. Если захочешь меня разыскать — адрес у Анны».
Паша не могла знать, что в это время Иван подъезжал в поезде к Воронежу, что уже на следующий день он явится в военкомат и запишется в десантноштурмовую бригаду на том основании, что у него к тому времени был десяток прыжков с парашютом.
В эту ночь, вернувшись из роддома с новорожденным сыном, Паша так и не сомкнула глаз. Она ловила каждый звук, доносившийся из детской кроватки, поминутно вскакивала, чтобы глянуть на малыша. Несколько раз ходила в детскую, чтобы накрыть старшего, Бореньку.
Иван спал, она слышала его неровное дыхание с хрипами. С лёгкими у него был непорядок. Тогда, в сорок первом, все набранные в десантно-штурмовую бригаду проходили медкомиссию. На рентгене у Ивана обнаружили тёмное пятно в лёгком. Его срочно отправили в больницу, подлечили, затем обком назначил его директором совхоза в Алешках. «Товарищ! Войскам необходимо продовольствие! Считайте это задание партии личным фронтом!» — эти слова прозвучали из уст первого секретаря обкома как приказ.
«Ничего! Теперь я сама займусь его здоровьем. Вон как исхудал на своей работе!» — подумалось Паше, и вновь, в темноте этой ночи, её посетило ощущение счастья, вновь она вспомнила, как встретились они с Иваном спустя два года разлуки, как она рыдала в его объятиях и как он шептал ей со слезами на глазах: «Паша, родная!»
Пурга за окнами неожиданно закончилась, и через плотные шторы проглянул бледный лунный отсвет. Встав в очередной раз, Паша подошла к окошку, отодвинула штору. Небо очистилось, звёздные россыпи опадали на белую землю. Над всем вокруг властвовала царица ночь: луна была полной, её холодный ровный свет ложился на ветки деревьев, покрытые снегом, крыши соседних домов, устланные белым покрывалом.
Такая же зима выдалась и в сорок втором году, под Ельней и Вязьмой. Войну Паша вспоминать не любила, но в эту ночь пришли мысли: ведь её, Паши, сейчас могло не быть, она могла закоченеть мёртвой колодой в снегу, как и сотни тех, кто остались лежать на полях под Вязьмой.
Может, какая-то высшая сила оставила ей жизнь, или это только случайность?
Для неё война прошла как страшный сон, с которым нужно было смириться. Каждый день нужно было мириться с тем, что пробуждения от этого сна не будет и вокруг тебя реальность, в которой чудовищный механизм перемешивал человека с землёй и превращал его в саму эту землю.
Земля, пожирающая своих детей.