Когда шторм уже начал стихать, длительная вспышка молнии выхватила из темноты один из островов с согнувшимися под напором ветра пальмами. При мысли, что нас не отнесло в сторону, мы спять воспрянули духом, почувствовали прилив новых сил.
Гроза прошла, сменившись бурным тропическим ливнем. Его косые тяжелые струи до боли хлестали по лицу и глазам. Мы пытались поймать губами хоть несколько дождевых капель. Но волны все время обдавали нас целыми потоками горькой морской воды, которая попадала в рот, и мы то и дело захлебывались ею.
Ветер постепенно слабел и, наконец, прекратился вовсе. Воцарилась какая-то странная тишина. Среди посветлевших облаков тут и там возникали синие клочья звездного неба. Вскоре из-за тучи вынырнула долгожданная луна. И сразу все преобразилось. На успокоившейся поверхности океана засверкала широкая лунная дорожка. А справа от нее хорошо был виден пологий берег острова, густо поросшего стройными пальмами. Он находился приблизительно в полумиле от нас. Судя по очертаниям берега, то был явно не тот остров, к которому мы мечтали добраться перед штормом. Но какое это имело теперь значение! Ведь в клочке земли, затерявшемся в океане, как бы сконцентрировались все наши надежды. И мы устремились к нему, до предела напрягая свои истощенные силы.
Течение благоприятствовало нам, и мы довольно быстро приближались к острову. Вот уже заискрился белый прибрежный песок. Еще ярдов сто, и мы будем у цели. Но восемь часов борьбы со смертью измотали нас до того, что руки и ноги перестали повиноваться: мы вынуждены были сделать большую передышку. И это в ста ярдах от берега! Но вот мы снова поплыли, с огромным трудом преодолевая каждый метр. Прошло уже полчаса или, может быть, больше, а мы все еще плыли и плыли. Вдруг моя рука коснулась чего-то холодного и твердого. Это была скала. Я ухватился рукой за шершавый выступ и с ликованием закричал:
— Дикшит, мы у берега. Посмотри, самая настоящая скала!
Я вскарабкался наверх и потащил за собой Дикшита. Мы уселись рядом и, тяжело дыша от усталости, со счастливой улыбкой смотрели друг на друга.
— Живы! — воскликнули мы в один голос.
Да, нам чертовски повезло. Смерть оказалась побежденной. Теперь самое страшное осталось позади.
Два Робинзона на маленьком острове
— Хватит сидеть, — торопил меня Дикшит. — Надо скорее перебираться на остров.
Но мне от усталости не хотелось двигаться с места, и я предложил:
— Давай проведем здесь остаток ночи.
Взглянув на светящиеся стрелки часов, которые показывали половину второго, Дикки с беспокойством заметил:
— Сейчас отлив, а когда утром начнется прилив, он смоет нас со скалы. Если мы будем в это время спать, то окажемся в незавидном положении.
Мне все же удалось уговорить Дикки провести на скале хотя бы еще полчаса. Кое-как вытянув одеревеневшие ноги на узком каменном ложе, я призвал всю силу воли, чтобы не заснуть. Пока я лежал с открытыми глазами, борясь со сном, Дикшит терпеливо распутывал узел, который так крепко связывал нас во время самых трудных испытаний.
— Мы с тобой, Карник, будто вновь родились сегодня, — сказал Дикшит, развязав, наконец, тесемки наших спасательных поясов.
— Поскольку отныне нам можно считать себя близнецами, то предлагаю ежегодно двенадцатого апреля справлять наш день рождения, — добавил я.
Тридцать минут пролетели незаметно. Я попробовал встать, но ноги так ослабли, что еле-еле выдерживали вес моего тела. Дикшит же, который гораздо больше пострадал во время катастрофы, чем я, совсем не мог обойтись без моей помощи. Невероятных усилий и мук стоило нам сползти со скалы в воду. А плыть было еще труднее. Меньше ста ярдов оставалось до острова, но каждый фут давался нам ценой огромного напряжения. Мы плыли крайне медленно, лавируя между подводными скалами, которых здесь было много.
Кончились скалы, и вскоре мы почувствовали под ногами гладкое песчаное дно. Теперь нам предстояло пройти по очень мелкому месту не более двадцати ярдов.
Как выразить наше состояние, как передать радость, охватившую нас, когда, сделав последние несколько шагов, мы очутились на берегу!