Обессиленные, но несказанно счастливые, мы растянулись на влажном песке. И как раз в эти блаженные минуты мы услышали рокот моторов. По звуку нетрудно было определить, что летит «Дакота». Мы не ошиблись. Самолет стремительно пронесся над островом и скрылся из виду.
Сейчас мы находились на земле, и гул моторов «Дакоты» нисколько не взволновал нас.
Мы сбросили с себя спасательные пояса и повернулись лицом к морю. Каким спокойным и ласковым казалось оно в сиянии лунной ночи! Мы подумали о своих товарищах. Нам так хотелось верить, что они тоже спаслись и находятся, возможно, поблизости. О Патхаке мы меньше всего беспокоились, ибо знали, что он отличный пловец.
Я помог Дикшиту сесть. Малейшее движение причиняло ему резкую боль. У меня сильно ныла порезанная ступня. В довершение всего с моря подул пронизывающий ветер, и мы оба задрожали от холода. Но смертельная усталость одолела меня: я впал в забытье. Когда я очнулся, в безоблачной синеве неба все так же ярко сиял месяц и верхушки пальм словно светились, тронутые лунным серебром.
Дикшит крепко спал. Я повернулся на бок, чтобы заслонить его от холодного ветра, и снова мгновенно уснул.
Мы снова увидели солнце!
Когда я проснулся, уже рассвело, и наш островок выглядел на редкость живописно под первыми лучами солнца. Но мне так мучительно хотелось пить, что ничего, кроме мысли о воде, не шло в голову. До любования ли природой мне было!
Дикшит все еще спал. Я не хотел его будить и один отправился на поиски ручья или родника. Шел очень медленно, едва передвигая усталые, израненные ноги. Глаза мои не пропускали ни одной ямки, ни одной трещины на влажной от росы земле. Хоть бы лужица какая-нибудь попалась! Но воды нигде не было.
Вспомнив о вчерашней буре, я стал искать кокосовые орехи, которые мог сорвать ветер. И опять мне не повезло. На траве лежали только прошлогодние, затвердевшие плоды, в которых уже не было ни молока, ни съедобной мякоти. Я поднял один из них и хотел сбить им с дерева свежий плод. Первая же попытка показала, насколько я ослаб: выше десяти футов мне не удалось бросить орех.
Оставалось только одно — влезть на пальму. У меня явно не хватало для этого сил, но что только не заставят сделать жажда и голод! Я уже начал присматривать подходящее дерево, как вдруг услышал крики:
— Хо-йа!.. Хой-й-а-а!
Ко мне приближалась небольшая группа людей в длинных белых рубахах и черных шапочках. Трое из них держали в руках поблескивавшие на солнце кривые ножи.
Я вздрогнул: «Убийцы!» — молнией пронеслась в голове страшная догадка. В памяти промелькнули картины минувшей ночи: луч таинственного прожектора… Самолет с разноцветными огоньками… Не являются ли и эти странные на вид люди сообщниками тех негодяев, которые причинили нам столько горя? Не разыскивают ли они нас для того, чтобы стереть с лица земли, как свидетелей совершенного ими злодейства?
Я забыл о мучившей меня жажде и, насколько это было в моих силах, поспешил обратно к Дикшиту. Быстро идти я все-таки не мог, расстояние между мною и преследователями сокращалось с каждой секундой.
Я остановился возле спящего Дикки, чтобы в случае необходимости защитить его, даже если это будет стоить мне жизни.
Не прошло и минуты, как люди в черных шапочках оказались не более чем в пятнадцати футах от нас. Они остановились, а один из них — тот, который был без ножа, — подошел ко мне. Согнув руку в локте и слегка наклонившись, он сказал:
— Хай!
Я проделал то же самое и с волнением стал ждать, что будет дальше.
Когда ко мне приблизились остальные, я заметил, что все они чем-то напоминают китайцев и что их кривые ножи не что иное, как безобиднейшая принадлежность земледельца — нечто вроде серпов.
Самый пожилой из незнакомцев с видимым сочувствием посмотрел на мою окровавленную ногу и подошел к Дикшиту, который только сейчас проснулся и не знал, что происходит.
Дикки сделал безуспешную попытку сесть. Я нагнулся, чтобы помочь ему, но двое смуглолицых юношей опередили мое намерение. Они бросили свои ножи на землю и, подбежав к Дикшиту, осторожно приподняли его.
Дикки улыбнулся и жестом попросил у них закурить. Один из молодых людей протянул ему пачку сигарет. Я прочел на этикетке слово «Шанхай». Это несколько успокоило меня, и, желая рассказать, кто мы такие, я начертил на песке самолет и, как мог, изобразил, что он потерпел катастрофу. Затем, показав рукой на кокосовую пальму, я объяснил, что нам страшно хочется пить.