К концу дня я вымоталась как собака. Перетащив своё усталое тело через порог, я услышала, что папа возится на кухне – сегодня он вернулся рано. Я подошла поздороваться.
– Привет, пап!
– Привет, солнышко! – улыбнулся он, заваривая себе чай.
Что-то в его поведении меня всё ещё настораживало – слишком он был бодрый.
Идти спать пока было рано, но папа уже переоделся в халат и пижаму, а ноги сунул в флисовые шлёпанцы, которые я подарила ему на прошлое Рождество. Страхолюдный двубортный пиджак, судя по всему, снова был выгулян в люди – и теперь висел на спинке кухонного стула. Я видела красную полоску кожи на папином загривке – в том месте, где ему натёрла колючая шерстяная ткань. Даже он не может долго носить этот ужас.
– Выпьешь чего-нибудь горяченького? – спросил папа. – Вид у тебя усталый.
Я засмеялась.
– Ну, теперь, конечно, я сразу взбодрилась.
– Ты ведь поняла меня.
Папа улыбнулся, шагнул ко мне и сгрёб меня в медвежьи объятия. Он был в превосходном расположении духа. Я высвободилась и озадаченно посмотрела ему в глаза. Совершенно не могла понять, что у него на уме.
– Да, мне, если можно, горячего шоколада.
– Я добавлю молока. Я купил к чаю пару пицц.
Усевшись за стол, я посмотрела, как он суетится. Он даже что-то мурлыкал себе под нос.
– Пап? – Он повернулся и, склонив голову набок, посмотрел мне в глаза. – Почему ты сегодня опять так рано с работы? И зачем постоянно носишь этот костюм?
– Взял пару отгулов. К тому же у меня была та встреча, помнишь, по поводу орхидей?
– Да, ты говорил. Но с каких это пор садовники наряжаются в костюмы для визита к другим садоводам? Да, и, кажется, эта встреча была вчера.
Папа явно смутился и захлопотал с новой силой – поставил греться кастрюльку с молоком, выставил в духовке нужную температуру для пиццы. А потом выпрямился, расправив плечи, точно собирался с духом, чтобы сообщить мне что-то плохое. В руках он вертел чайное полотенце.
– Агги, нам надо поговорить.
Он сел напротив меня. Я не сомневалась: грядут какие-то дурные известия. В груди у меня всё сжалось, словно в слишком туго затянутом корсете.
Папа откашлялся, по-прежнему вертя в руках полотенце.
– Этот садовод для меня очень важен… Встреча с ним прошла так успешно, что мы назначили вторую на сегодня.
– Встреча… Свидание?
Папа ошеломлённо посмотрел на меня.
– Нет! Что ты! Агата, с чего ты взяла? – Вид у него стал такой потрясённый, словно ему и в голову не приходило мыслей ни о каких свиданиях. – Свидание? Нет, это собеседование по приёму на работу.
В кухне воцарилась тишина. Лишь молоко, поднявшееся к самому краю кастрюльки, шипело и побулькивало. Папа вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы не дать ему убежать, а потом налил его в мою кружку и добавил какао.
Я ничего не могла понять.
– Но почему ты ищешь работу? Я думала, тебе тут нравится.
Он поставил кружку передо мной.
– Нравится, да, но я не искал работу – это меня нашли.
– Кто?
Папа тяжело вздохнул, а у меня вдруг засосало под ложечкой. Я не понимала, что происходит, но мне казалось, что всё это как-то неправильно.
– Я проходил собеседование с одним из управляющих проектом «Эдем». – Он немножко помолчал, давая мне время осознать услышанное. – И всё прошло так успешно, что они назначили мне сегодня вторую встречу. И вообще приехали в Лондон специально для встречи со мной.
Он не мог скрыть радости.
– Но проект «Эдем» же в Корнуолле?
– Да… Послушай, мне ещё даже не предложили работу, – запротестовал папа с виноватым видом. – Сказали, свяжутся со мной через день-другой.
Первые несколько мгновений я даже ничего ответить не могла, так меня выбило из колеи это известие. Если папа примет предложение, нам придётся переехать. Уехать от друзей, от Гильдии… Может, Корнуолл и чудесное место, со всеми его песчаными пляжами и пальмами, но отъезд из Лондона – конец всей моей жизни в том виде, в каком я её знаю.
У меня нашлась бы тысяча причин, почему я не хочу покидать столицу, но одна всплывала снова и снова.
Лондон – мамин город.
Здесь она родилась, жила и умерла. Здесь она похоронена. Я хочу оставаться тут, рядом с ней!
– Мне просто… Просто хотелось бы, чтобы ты рассказал мне об этом раньше, – пробормотала я жалким голосом.
Папа виновато опустил голову.
– Я собирался. И, вообще, думал, собеседование пройдёт хуже некуда. Я и пошёл-то на него из чистого любопытства.
– А второе собеседование тоже прошло отлично?
– Я этого не говорил! Ну, они были очень любезны… Ох, не знаю. – Папа запустил обе руки в волосы и энергично взъерошил их. – Для меня это была бы фантастическая возможность. А как ты бы поступила на моём месте?