- Я говорил: не обожгись, - приговорил старик. - Ну, теперь смелей, смелей!
Валя осторожно притронулась к горячей пустоте. Сомнений быть не могло - то был стакан. Вот его гладкий бок, вот крышка. Валя взяла стаканчик платком. Ощупью сняла крышку. Из стакана полилась вода. По мере того, как стакан опоражнивался и остывал, он снова становился видим. Валя долго стояла, как завороженная, со стаканчиком для бритья в руке. Потом поставила его на стол, молча подошла к отцу и, обняв его, крепко поцеловала несколько раз:
- Я всегда говорила, что ты великий факир.
- Остается получить тот же эффект без подогревания окрашивающего слоя. Не можем же мы требовать от самолета или корабля, чтобы они держали свою внешнюю поверхность в подогретом состоянии!
- А если бы так?
- Если бы так - задачу можно было бы считать решенной. Они были бы невидимы для человеческого глаза. И далеко не всякая эмульсия на фотопленке способна была бы дать их изображение. Над этим пришлось бы еще подумать. Но; повторяю, подогревание окрашивающего слоя - химера. Нужно сделать еще один шаг…
- И мы его сделаем, папочка, правда?
- С таким ассистентом, как ты? Безусловно, - уверенно подтвердил старик.
- Ну, а теперь все-таки гулять, гулять, гулять! - воскликнула! девушка. - Ты вдвойне заслужил хорошую прогулку.
Через несколько минут они встретились в прихожей. На Бураго был застегнутый на все пуговицы китель с контр-адмиральскими нашивками на рукавах. Между золотом шитья глядели малиновые просветы инженера. Седая грива волос была тщательно подобрана в околыш морской фуражки. На ногах вместо обрезанных валенок, в которых старик только что разгуливал по кабинету, блестели ярко начищенные ботинки. Единственным отступлением от формы была тяжелая трость, которой он яростно постукивал на каждом шагу. Валя взяла отца под руку, и они вышли на залитый мягким светом белой ночи проспект.
- Твой-то орел не пришел нынче, - сказал старик,
- Он будет к одиннадцати, - уверенно сказала Валя. - У нас есть еще время.
Они шли пустынными улицами. Тяжелая палка Бураго перебивала своим крепким стуком дробное постукивание Валиных каблучков. Шли молча. Когда вошли на плиты моста, шаги стали особенно гулкими. Старик остановился и, опершись на гранитный парапет моста глядел вниз, где пыхтел широкогрудый буксир. Буксир тащил огромную баржу с дровами. Подойдя к мосту, буксир издал хриплый, надсадный вопль, плюнул е небо снопам искр и сложил трубу вдоль кормы.
Валя задумчиво смотрела вдоль реки, стремительно несшей к морю ясные холодные воды. Старик заглянул дочери в лицо и осторожно притронулся к ее плечу.
- О чем? - тихо спросил он.
- Как ты думаешь, - спросила она, не оборачиваясь: - мы решим ее к осени?
- Ты не новичок в науке, девчурка, - сказал Бураго, - а задаешь вопросы подстать приготовишке.
- Должны, должны решить, - упрямо сказала Валя.
- Ну, раз должны… - усмехнулся он.
Они опять замолчав оба, как зачарованные, смотрели на любимым город, спящий в прозрачном сиянии ночи. Над их головами тянулись могучие чугунные ветви трехлапого фонаря, словно исполинское чугунное дерево выраставшего из каменной кладки моста. В матовых шарах не было электричества, но стекла сияли от пронизывающего их света белой ночи.
Где-то далеко, со стороны взморья, послышался, нарастая и приближаясь, гул самолета. Скоро мощная песня мотора звучала прямо над ними. Старик поднял голову. На кителе из-под бороды блеснул крошечный золотой барельеф Ленина.
- Ну вот, - обиженно проговорил старик, - ведь тут он, над самой головой, совсем недалеко, а не видно, А ведь краска на нем самая обыкновенная. Что это значит? Это значит, что угол, под которым на него падают лучи света.
Девушка рассмеялась.
- Это значит только то, папа, что ты стал плохо видеть, - сказала она и ласково тронула рукав его кителя.
- Я тебя не понял. - Старик с досадой обернулся к дочери.
- Ты чего не видишь, а я отлично вижу. Вот он, смотри, - и она протянула к светлому небу обтянутую перчаткой руку.
Бураго стукнул палкой, круто повернулся и пошел прочь. Валя догнала его и взяла под руку.
- Подлая штука - старость, детка, - грустно сказав он.
- Нет, нет! - Валя на ходу ласково заглянула ему в глаза, - ты просто устал. Очень устал. Я уверена, совершенно уверена, что мы ее решим.
- Мы не опаздываем? - спросил старик, чтобы переменить разговор.
- Ровно одиннадцать;
Они повернули к широким воротам своего дома. Завидев Бураго, дворник распахнул калитку. С какой-то особенной поспешностью сдернул шапку и поклонился.
- Противный он… всегда так противно кланяется, - сказала Валя отцу.