Крендель у Филиппова, конечно, исполнили, да еще воз лучины сухой потребовали, да соломы для подрумянки. И вот торжественно его понесли. Как раз по той площади, где теперь только мертвые и все вокруг мертвящие стекло да камень, да еще этот... персонаж торчит посреди площади. А тогда стояла церковь Казанской Божьей Матери. Тут около церкви инцидент произошел: затрезвонила звонница, как крендель мимо несли. Дошло до владыки благочинного. По какому случаю трезвон? Кому трезвон? Не скажешь, что кренделю. Но когда отец Виктор этот крендель сам воочию увидел...
«– Да вы поглядите на сей румяный крендель! Тут, под миндалем-то, сердце человеческое горит любовно!.. Ведь это священный крендель!!.
И все мы стали глядеть на крендель. Всю рояль он занял, и весь – такая-то красота румяная!
Тут отец Виктор и говорит:
– ...Это не кренделю-муке трезвон был, а воистину – сердцу человеческому. От преизбытка сердца уста глаголят, в Писании сказано. А я добавлю: «...колокола трезвонят, даже и в неурочный час». Так и донесу, ежели владыка потребует пояснений о трезвоне».
Так что прочитавшие эти строки (а еще лучше все «Лето Господне» Ивана Шмелева, о чем они не пожалеют), если окажутся потом в Москве, на Октябрьской площади, стеклянно-каменной, попираемой чугунной (или какая она там) пятой вождя, пусть вспомнят, что еще несколько десятилетий тому назад (ну, век) здесь светилась совсем другая, живая жизнь. Кстати и вспомним, что сына Ивана Шмелева расстреляли в Крыму большевики, а сам он оказался в изгнании в Париже. Не нужны были государству русские, духовно богатые, талантливые люди: ни Гумилев, ни Блок, ни Иван Шмелев.
Теперь настала очередь после царствующего дома, дворянства, интеллигенции, духовенства и купечества взглянуть на отношение Ленина к основной массе российского населения – к крестьянам. Ведь даже и на гербе – серп и молот. Рабоче-крестьянская власть. Уж крестьян-то, наверное, должен был бы любить Владимир Ильич.
Парадокс состоит в том, что крестьян Ленин ненавидел больше, чем любое другое сословие в России. В своем месте, в отдельной главе этой книги, мы более обстоятельно разовьем эту тему, как он бросал против крестьян регулярную армию, головорезные, грабительские продотряды, как он пол-России выморил голодом и насильничал так, что крестьяне то и дело восставали, и тогда целые крестьянские волости и губернии топились в крови. А схема была знакомая. Точно так же, как при подавлении и уничтожении духовенства он наклеивал ярлыки реакционеров и черносотенцев, точно так же на крестьян он стал клеить ярлыки бандитов и кулаков. В Пензе восстало пять волостей. Это сотни и тысячи повстанцев. Повстанцы? Бандиты и кулаки!
«Пенза Губисполком, Минкину.
Получил на Вас две жалобы. Первая, что Вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то Вы совершаете великое преступление против революции...»
(В. И. Ленин в основном цитируется по Полному собранию сочинений, издание 5-е, М., Госполитиздат, 1962. – Ред.).
Телеграмма Ливонскому исполкому. 20.VIII. 1918 г.
«Приветствую энергичное подавление кулаков и белогвардейцев (?!) в уезде. Необходимо ковать железо пока горячо и, не упуская ни минуты... конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков... арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба... Телеграфируйте исполнение. Часть образцового Железного полка пошлите тотчас в Пензу.
Предсовнаркома ЛЕНИН».
Тут надо пояснить, что «излишками» Ленин замаскированно называл весь хлеб, добиваясь двух целей: сосредоточения всего хлеба в своих руках, как орудия власти, и для того, чтобы инспирировать голод и детоедство.
«Пенза Губисполком, Копия Евгении Богдановне Бош.
Получил вашу телеграмму. Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных людей, провести беспощадный массовый террор... сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию (карательную, тот самый «Железный полк». – В. С.) пустите в ход. Телеграфируйте об исполнении.