– Ты не спеши, Миша. Тут дело важное. Не ошибиться бы!
Князь Михаил устало махнул рукой, бросил на стол ложку, встал из-за стола и подошел к открытому настежь окну.
– Тут думать нечего. Все уже решено, – твердо произнес он. – Как сказал, так и будет, и ты, баба Дуня, мне воду не мути, а то в деревню отправлю, будешь кошкам о моем голозадом детстве рассказывать.
Упрямая старуха попыталась что-то еще возразить, но князь остановил ее жестом, заметив, как в ворота, гарцуя на разгоряченном скакуне, влетел взволнованный сын боярский Данила Загрязский, отвечавший в городе за строительство новых укреплений. Выпрыгнув из седла, он стремглав пронесся по двору и, стуча сапожищами по деревянным ступеням крыльца, вбежал в дом.
– Чего-то, Данила, примчался сам не свой? Видать, случилось чего? – произнес встревоженный князь, идя навстречу гостю.
Молодой человек влетел в горницу, едва не выбив лбом низкую притолоку двери. Округлив глаза от боли и почесывая ушибленный лоб, он поспешно перекрестился на иконостас, пробубнив скороговоркой:
– Господи, помилуй и прости мя, грешного! – После чего, отвесив низкий поклон князю и княгине, произнес взволнованно: – Мир дому сему! С праздничком вас, с Николой летним![9]
– С миром принимаем! Спаси Христос, Данилка! – ответила княгиня Мария, заботливо прикладывая к шишке на лбу парня свинцовую стопку, взятую со стола. – Голова-то цела?
– Да цела, чего ей будет-то? – отмахнулся Загрязский и, повернувшись к застывшей за столом как соляной столб Катьке, поклонился ей учтиво и как-то по-особому любезно: – Доброго здоровья, Катерина Михайловна! Давненько не виделись!
– Вчера только, – нахмурившись, проворчал князь Щенятев, обратив внимание, как вспыхнули щеки и загорелись глаза дочери при виде статного широкоплечего красавца Загрязского.
– Что? – рассеянно переспросил Данила, отсутствующим взором поглядев на князя.
– Я говорю, вчера только расстались, – повторил Щенятев, возвращая своего помощника в настоящее, – ты лучше скажи, пристав, зачем с дверью бодался? Чего у тебя случилось?
Встрепенувшись, Загрязский вдруг вспомнил цель своего прихода и, освободив голову от пустых мечтаний, взволнованно доложил:
– Беда, Михал Данилыч! Артель мастеров, которая на Гледенской горе в монастыре работала, наткнулась на что-то. Копнули поглубже, обвал случился. Пятеро провалились в яму сажени[10] на три. Двоих насмерть завалило. Остальные вроде живы.
– Что значит – вроде, – возмутился Щенятев, поспешно набрасывая себе на плечи малиновую однорядку, подбитую куньим мехом, – а точно знать кто будет?
– Так спешил ведь, – оправдывался Данила, следуя за Щенятевым по пятам.
– Спешил, – передразнил помощника князь, двигаясь к двери, – ладно, на месте разберемся, поехали…
– Батюшка, – закричал тринадцатилетний Петька, бросаясь из-за стола наперерез отцу, – возьми меня с собой!
– Зачем? – спросил отец, удивленно глядя на Петьку.
– Я уже взрослый!
Князь Михаил подумал и согласно кивнул головой.
– Ладно, поехали. В конце концов, я в твоем возрасте с отцом у литвин Вязьму брал и на шведа под Выборг ходил.
– А я? А меня? – заныл младший Васька, порываясь выбраться из-за стола.
– А тебе рано! – ответила мать, усаживая его обратно.
Петька, поспешно на ходу надевая охабень, не удержался и, повернувшись к младшему брату, показал ему язык. От обиды Васька завыл пуще прежнего, размазывая брызнувшие из глаз слезы по упитанному, по-детски румяному лицу, но старший брат уже скрылся за дверью, сбегая вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Внизу их ждали оседланные лошади и команда городских казаков.
Глава 2
Лет за сто допрежь того стоял в полутора верстах от Устюга на невысокой, плоской, как блин, горе, у слияния реки Юг с речкой Шарденьгой город Гледен, основанный здесь в незапамятные времена великим князем владимирским Всеволодом Большое Гнездо[11]. История города оказалась короткой и печальной. Река Сухона, долгое время подмывавшая и затоплявшая правый берег, на котором располагался Гледен, от весны к весне приносила его жителям немало бедствий. Бесконечные набеги чуди[12], новгородцев и вятчан делали жизнь горожан невыносимой. Наконец долгая междоусобная война между московскими и звенигородскими князьями окончательно разорила древний город, и он прекратил свое существование. Часть жителей перебралась на Черный Прилук, в более удачливый и счастливый Устюг. Другая часть чуть поодаль брошенного города построила село Морозовицу. На самой же горе остался стоять только Троице-Гледенский мужской монастырь с полусотней насельников, посвятивших себя божьему служению.
9
Православный праздник в честь дня поминовения переноса мощей святителя Николая Чудотворца. Отмечается православной церковью 22 мая.