А н н а. Вся надежда только на вас, Сусанна. Мои слова для Жозефины все равно что этот ветер…
С у с а н н а. В свете склонны часто преувеличивать, но дыма без огня…
А н н а. Бетховен — сам сатана! Она в каком-то чаду, только и бредит им… Забыла все: и стыд, и гордость, и то, что она мать своих детей… Дьявольское наваждение!
С у с а н н а. Конечно, все это повредит ей в глазах многих… Жозефина не будет же вечно одна.
А н н а. Сколько раз я ей твердила: никому не нужны эти занятия. Вы должны поговорить с ней.
С у с а н н а. Вряд ли она меня послушает.
А н н а. Что же нам делать? Так больше не может продолжаться! Они видятся почти каждый день.
С у с а н н а. Конечно же ей надо раскрыть глаза.
А н н а. Кто ее может убедить? Кто?
Т е р е з а. Князь Карл Лихновский.
А н н а. Князь Карл? Но он же так превозносит этого музыканта… Обедает с ним за одним столом.
Т е р е з а. У князя должны быть серьезные основания…
С у с а н н а. Он что, тоже пытается склонить сердце Жозефины? Если бы он был свободен…
Т е р е з а. Другие есть причины. Князь должен поговорить и с Бетховеном, и он поступит так, как повелит князь Карл Лихновский.
С у с а н н а. Ты права, Тереза. Пожалуй, это единственный выход.
А н н а. Так поезжайте же к нему. Немедленно обе идите и передайте князю Карлу… я буду ему век благодарна.
Т е р е з а. Пусть тетушка едет одна. Мне будет неловко говорить о сестре. И князь Карл… он не захочет потерять Бетховена.
З а т е м н е н и е.
Там же. Вечереет. Проходят Л и х н о в с к и й и Ж о з е ф и н а.
Ж о з е ф и н а. Ну, говорите же! Какую вы хотите открыть тайну?
Л и х н о в с к и й. Мы поговорим с вами об искусстве, о верных служителях муз, о нашем Бетховене.
Ж о з е ф и н а. Опять он чего-нибудь натворил? Да говорите же!
Л и х н о в с к и й. Мне стало известно, что Бетховен пользуется вашей особой благосклонностью.
Ж о з е ф и н а. Я очень высоко ценю его талант…
Л и х н о в с к и й. И сердце.
Ж о з е ф и н а. И вас не миновали светские сплетни!
Л и х н о в с к и й. Не в этом главное, хотя и такая молва вам ни к чему. Вы, видно, не совсем представляете, на что вы обрекаете себя, если это действительно так серьезно. И мне вас очень жаль, графиня.
Ж о з е ф и н а. Вы, князь, — друг Бетховена. А от истинных друзей нам нечего скрывать… Мы решили соединить наши жизни. И это — перст судьбы.
Л и х н о в с к и й. Так я и предполагал. Общение с вами, графиня, оказывает на Бетховена весьма благотворное влияние, и вы — истинная его муза. Но вы сами не понимаете, что вас ожидает в будущем. На что вы обрекаете себя. Только прошу вас не выдавать меня. У Бетховена неизлечимая болезнь.
Ж о з е ф и н а. Что?! Что вы сказали? Объяснитесь, князь, определенней.
Л и х н о в с к и й. Вот уже несколько лет как Бетховен теряет слух.
Ж о з е ф и н а. А! Это… Но опасность почти миновала, и профессор Шмидт считает…
Л и х н о в с к и й. Доктор Шмидт не мог ему сказать всего… самого печального, что его ожидает. И только мне он доверил — и то под большим секретом: болезни такого рода относятся к неизлечимым. Бетховен обречен! Он мог бы стать великим, может быть, самым великим музыкантом… А теперь… Печальная судьба!..
Ж о з е ф и н а. Если все это правда… страшно даже подумать! Что же будет с ним?!
Л и х н о в с к и й. Бетховен не должен знать… Это его убьет. И вам, графиня, нелегко, я понимаю, но мой долг был предупредить вас.
Ж о з е ф и н а. Оставьте меня, князь.
Л и х н о в с к и й. Я провожу вас.
Ж о з е ф и н а. Не затрудняйтесь более, я вас прошу.
Л и х н о в с к и й. Надеюсь, в пятницу вы будете у меня? Бетховену не следует говорить, что мы с вами…
Ж о з е ф и н а. Он не узнает.
Музыка. Одна-две фразы Пятой симфонии.
З а т е м н е н и е.
Там же. Вечереет. Медленно проходит Б е т х о в е н, останавливается в раздумье, отбивает такт рукой, ничего не замечает вокруг. Он ведет мысленный диалог с Жозефиной, в какие-то мгновения ему кажется, что она здесь, рядом с ним.
Б е т х о в е н. Сегодня все должно решиться. Я буду просить Жозефину стать моей женой. «Ведь нет ничего ни прекрасней, ни лучше, если муж и жена в любви и в полнейшем согласии дом своей ведут». И она согласится. Мы уедем из Вены. Я буду много работать. Напишу музыку к «Фаусту» Гёте и к «Макбету». Ведьмы, пир… колдовская кухня… Господи, если бы не мой недуг! Я слышу все хуже и хуже. Лечение не помогает… И я не должен от нее скрывать.