К тому времени, когда торт был благополучно испечен, кухарка уже давно, извинившись, ушла спать.
– Теперь остается его украсить! – провозгласила Нэнси и, когда торт остыл, покрыла его завитушками из темного шоколадного крема, а сверху выложила половинками грецких орехов.
– А нельзя нам сейчас съесть по малюсенькому кусочку? – жалобно попросила Бесс.
– Да, я бы от ломтика не отказался, – подхватил Текс, причмокнув.
– Кухарочка, ну пожалуйста! – клянчил Дейв.
– Только подумай, как нам этот кусочек скрасит ночной объезд! – заметил Бад, растягивая слова даже больше обычного. – Валясь с седла от усталости…
– У нас просто сердца надрываются от жалости, засмеялась Джорджи, а Нэнси сказала строго:
– Крекеры и молоко! Торт получите завтра!
Утром Элис не могла дождаться, когда же они поедут к хижине. Нэнси предупредила ее, чтобы за завтраком она помалкивала, лучше, чтобы никто не знал, куда они собрались. И когда тетя Бет спросила у девочек, чем они думают заняться, Нэнси сказала только:
– Мы с Элис хотели бы прокатиться верхом. Джорджи надо было написать письма домой, а Бесс решила вымыть и уложить волосы.
– Давайте-ка я оседлаю ваших лошадей, – предложил Шорти, и Нэнси удивилась его неожиданному дружелюбию. Они с Элис поблагодарили его и побежали переодеться. А потом вышли на крыльцо.
Текс подвел гнедого Нэнси. За ним шагал Шорти с лошадью Элис. Нэнси сошла со ступенек и легко вскочила в седло. Пронзительно заржав, конь под ней вздыбился.
– Держись! – закричал Текс.
Одной рукой крепко сжав поводья, Нэнси другой вцепилась в луку седла. Конь взвился еще выше, а потом резко опустился на передние копыта.
Текс ухватил поводья, чтобы Нэнси успела спрыгнуть на землю.
– Спокойнее, малый, спокойнее! – сказал он, ласково похлопывая гнедого.
– Нэнси, ты не ушиблась? – испуганно спросила Элис.
– Все в порядке, – ответила Нэнси, еле переводя дух. – Но что с ним такое?
Шорти поспешил на помощь Тексу, и гнедой, хотя еще сердито фыркал, вырываться перестал. Бад, подозрительно прищурившись, ослабил подпругу и сунул руку под попону.
– Так я и думал! – воскликнул он и показал им раздавленные стебли крапивы.
– Это надо же! – воскликнул Шорти, вытаращив глаза.
Текс смерил его взглядом.
– Твоя работа?
– Да ты что! – воскликнул Шорти. – Какой-то подлец подстроил, а я тут не при чем.
– Так ведь седлал их ты! – возразил Текс и повернулся к Нэнси. – Я проходил мимо конюшни, и Шорти попросил меня отвести жеребца сюда.
– Погоди-ка! – перебил Шорти. – Когда я вошел в конюшню, гнедой уже был оседлан. Ну, я оседлал вот этого и вывел их обоих. А больше я ничего не знаю. И нечего на меня валить, вот что!
– Если ты говоришь правду, Шорти Стил, – буркнул Текс, весь красный от гнева, – то я извиняюсь!
Прежде чем Шорти успел что-нибудь ответить, Нэнси попросила Текса проверить седло Элис. Он осмотрел его, и все оказалось в порядке. Девочки сели на лошадей и поехали через луг.
– Шорти, по-моему, наврал, – сказала Элис. Нэнси промолчала, хотя и сама думала то же. Вслух она заметила:
– Кто-то все еще старается выжить меня с ранчо.
Когда впереди показалась хижина, Нэнси остановилась за группой скал, спешилась и привязала гнедого. Однако Элис ее опередила и уже стучалась в дверь хижины. Когда Нэнси подбегала к крыльцу, дверь отворилась и из нее вышел худощавый седой человек.
Нэнси с изумлением узнала его. Это он подложил ей в сумку с вязаньем змеиную гремушку и бросил в машину угрожающую записку!
РИСКОВАННЫЙ СПУСК
Элис готова была расплакаться. Это был не ее отец. А он хмуро посмотрел на девочек.
– Что вам нужно?
Нэнси не сомневалась, что он ее узнал, хотя и не подал вида, а потому решила притвориться, будто видит его впервые. Она тут же придумала правдоподобное объяснение.
– Извините, вы мистер Берзи? – спросила она.
– Да. Так что?
– Нам бы хотелось купить у вас пастель, – ответила Нэнси.
– Чего купить?
– Пастель… рисунок.
– А-а! – Он помолчал. – Они все кончились. А откуда вы узнали, что я здесь?
Нэнси спокойно объяснила, что Мэри Олень упомянула о художнике, который живет на горе.
– Несколько дней назад мы увидели эту хижину и решили заглянуть сюда, проверить, не тут ли вы живете.
Он долго пристально смотрел на Нэнси, а потом повторил:
– Мои картины все проданы, так что возвращаться вам сюда незачем.
Нэнси извинилась, что они его побеспокоили, и он сразу же закрыл дверь.