Замечательны эти выражения в письмах Александры Федоровны: "просит тебя немедленно" (подчеркнуто!), "настоятельно" (подчеркнуто!) и "поскорее" (подчеркнуто!), передающие царю волю истинного "монарха". Николаю II не дается даже времени обсудить хорошенько, подумать, пораскинуть умом. Истинному самодержцу некогда да и не охота валандаться с тугодумным царем, и он шлет ему свои внушения через подручную, то бишь царицу, в порядке боевого приказа.
Правда, бывали случаи и неповиновения Николая II истинному самодержцу России; так, однажды он позволил себе иметь собственное мнение в выборе министра внутренних дел (вместо Щербатова), и почему-то воспротивился сначала назначению Хвостова, бывшего другом Распутина. Но эти случаи были сравнительною редкостью и временное "неповиновенье" обычно быстро ликвидировалось внушениями царицы, под диктовку Распутина. "Гр. (Григорий)... дал нам понять, что Хвостов подойдет", - писала Александра Федоровна Николаю 16 сент. 1915 г. "Я 4 раза тебе телеграфировала о Хвостове", напоминает она мужу на следующий день (17 сент.), "но ты не ответил". Она пишет ему вновь и вновь, пока не добивается исполнения воли того, чье "желание ее преследует" (по ее собственным словам).
Назначение А. Н. Хвостова, наконец, состоялось. Казалось бы, что "старцу" осталось только радоваться "царской пляске под его дудку". Но не тут-то было! - "самодержец" раскапризничался: зачем назначили в его отсутствие!
"Не только я и А. Н. Хвостов, - пишет С. П. Белецкий об обеде, данном в честь вернувшегося из поездки Распутина, - но и кн. Андроников и Червинская, хорошо его знавшие, были поражены происшедшею с ним переменою: в нем было гораздо больше, чем ранее, апломба и уверенности в себе. Первыми же своими словами Распутин дал нам понять, что он несколько недоволен тем, что наше назначение состоялось в его отсутствии, и это подчеркнул князю, считая его в том виноватым. Однако, оказалось, что этот упрек и Хвостов и Андроников предвидели, и князь с усиленной любезностью парировал этот удар, рассыпаясь в комплиментах и изъявлении чувства благодарности за его поддержку наших назначений, и трогательно благодарил его за приезд именно теперь на первых шагах нашего вступления в должность, так как отныне его советы и поддержка при дворе поставят нас на правильный путь и охранят от ошибок, которые нам могут быть поставлены в счет на верху и т. д." 84.
Царь и его холопы. - Вот подпись, какую хочется поставить под этой картиною пресмыкательства и низкопоклонства перед зазнавшимся царским "лампадником".
"Меня царским лампадником зовут, - говорил Распутин. - Лампадник маленькая шишка, а какие большие дела делает!.. Захочу, так пестрого кобеля губернатором сделаю. Вот какой Григорий Ефимович" 85.
Он не только участвовал в консультации с министрами ("Наш Друг виделся с Барком, и они хорошо поговорили в течение двух часов", - пишет царица мужу 11 мая 1915 г.), но и ездил выбирать кандидатов в министры". ("В городе опять ужасно ворчат на милого старого Горемыкина, прямо отчаяние, - жалуется Николаю II жена в письме от 11-го ноября 1915 г. - Завтра Гр. повидает старого Хвостова, а затем вечером я Его увижу. Он хочет рассказать мне о своем впечатлении - будет ли он достойным преемником Горемыкину").
О том, как Распутин исполнял поручение "из Царского" поехать "посмотреть душу" кандидата на высокий пост, - рассказано А. Н. Хвостовым Чрезвыч. Следств. Комиссии Врем. Правительства в 1917 г. "Это было в Нижнем Новгороде, - сообщил А. Н. Хвостов, - когда я был губернатором. Ко мне приехал Распутин, мне в то время мало известный... Он предложил мне место министра внутренних дел... объявил мне, что он должен поговорить со мной, так как он послан, как он сказал, "посмотреть мою душу"... из Царского послан" 86.
"Делателю министров", - как прозвали Распутина - ничего не стоило, согласно свидетельству С. П. Белецкого (см. его записки), провести в министры Б. В. Штюрмера, Н. А. Добровольского, А. Д. Протопопова; ничего не стоило, как мы знаем из переписки Романовых, отсрочить созыв государственной думы или ускорить его ("наш Друг сказал в последний раз, что только в случае победы Дума может не созываться, иначе же непременно надо", - пишет А. Ф. 15 ноября 1915 г. "Он сказал, что надо созвать Думу, хотя бы на короткое время", сообщает она царю 16-го ноября того же года); ничего не стоило, рядом с официальной "Канцелярией комиссии прошений, на высочайшее имя приносимых", основать свою собственную, на Гороховой, 62, при которой числились "секретарями": И. Ф. Манасевич-Мануилов, П. В. Мудролюбов, А. С. Симанович, Осипенко и др., не считая штата великосветских дам с А. А. Вырубовой во главе. Какое из двух этих почтенных учреждений преуспевало больше, - нетрудно догадаться.
Дрожа за царский трон, как за свой собственный, Распутин свою показную миссию "посредника между царем и богом" рассматривал, надо думать, как миссию посредника между царем и народом; ведь не мог он не знать, что от недовольства последнего, раздуваемого "люцинерами" 87 грозит "бунт", властный в мгновение ока разбить тот утлый челн самодержавия, на котором с таким риском он дерзнул примоститься.
Поэтому вполне "понятна его нервность из-за малейших недоразумений, раз в них могла ему почудиться озлобленность народа против "властей предержащих".
"Гр. (Григорий) несколько расстроен "мясным" вопросом, - пишет А. Ф. царю 10 апреля 1915 г., - купцы не хотят понизить цены на него... и было даже нечто вроде мясной забастовки. Наш Друг думает, что один из министров должен бы призвать к себе нескольких главных купцов и объяснить им, что преступно в такое тяжелое время повышать цены и устыдить их".
"Он просил меня тебе передать, - говорится в другом письме А. Ф., от 4 окт. 1915 г., - что неладно с новыми бумажными деньгами, простой народ не может понять, - у нас довольно чеканной монеты - и это может повлечь к недоразумениям".
"Дорогой, - повторяет А. Ф. мужу в письме от 7 окт. 1915 г., - посылаю тебе 2 марки (денежные) от нашего Друга, чтобы показать тебе, что одна уже фальшивая. - Народ очень ими недоволен, - они легко улетают, в темноте извозчиков ими обманывают, и вообще это не годится. Он тебя очень просит немедленно остановить их выпуск... Я говорила с Барком о марках"...
Кончилось тем, что вместо П. Л. Барка на пост министра финансов был выдвинут В. С. Татищев, чья "любовь к нашему Другу, - пишет А. Ф. 19 декабря 1915 г., - является несомненным благословением и преимуществом".
Всё больше и больше входя во вкус власти, дававшей ему кстати такую широкую возможность сводить личные счеты с врагами, - Распутин, в апофеозе своего самодержавия, не довольствуется уже ролью "заместо царя", а, претендуя также и на пост главнокомандующего, свергает с этого поста ненавистного ему Николая Николаевича, заменяет неудачника особой Николая II и пробует через него распоряжаться военными действиями, пока не объявляет себя под напором вражеских армий, пацифистом, готовым одобрить по-видимому какой угодно мир.
Так ли это ?
Вот несколько выдержек из писем Александры Федоровны к мужу в Ставку, могущих лучше всего подтвердить влияние Распутина на военные дела в год великого испытания, 1915-1916 г., влияние, близко граничащее с наи-верховным командованием.
В письме от 7-го, октября 1915 г. говорится кратко до лаконичности: "Нашего Друга беспокоит Рига". Через месяц с неделею (15 ноября): "Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо, а то германцы там твердо засядут на всю зиму, что будет стоить много крови, и трудно будет заставить их уйти. Теперь же мы застигнем их врасплох и добьемся того, что они отступят. Он говорит, что именно теперь это самое важное и настоятельно просит тебя, чтобы ты приказал нашим наступать".
Между этими двумя письмами - 6-го ноября - А. Ф. сообщает, что Распутин послал Николаю II на фронт телеграмму, и прибавляет (очевидно, в связи с телеграфной директивой), что "наш Друг... боится, что, если у нас не будет большой армии для прохода через Румынию, то мы попадем в ловушку с тыла".