Обычным "приемом" Распутина при знакомстве с новым для него лицом было задержать его руку в своей огромной руке и вперить свой взор во взор другого. - Эффект "воздействия" сильной воли испытывался каждым из знакомившихся с ним, испытывался сразу же и, насколько известно, без единого исключения.
При дальнейшем знакомстве с Распутиным, его гипнотические чары, если только ему нужно было, сказывались всё сильнее и сильнее, пока не доводили объекта его "колдовского" воздействия до подобия паралича "собственной воли".
- Я очень устала от всего этого, - пишет Е. Джанумова, имея ввиду под "всем этим" недвусмысленное "приставанье" к ней "старца", - хочу уехать и, сама не знаю почему, остаюсь. Как будто как-то парализована моя воля 93.
- Несомненно, - подтверждал убежденно бывш. министр А. Н. Хвостов (в своих показаниях Чрезв. Следств. Комиссии в 1917 г.),- Распутин был один из самых сильных гипнотизеров, которых я когда-нибудь встречал! Когда я его видел, я ощущал полную подавленность; а между тем никогда ни один гипнотизер не ног на меня подействовать. Распутин меня давил; несомненно, у него была большая сила гипноза. 94.
О том, как влиял в этом смысле Распутин на Николая II, - А. Н. Хвостов сообщил той же Следств. Комиссии два случая, стоящих на границе анекдота. Первый случай: - Сидит Распутин совершенно пьяный. Приехал опохмелиться. Утром ему было очень скучно, и он позвал своих сыщиков к себе - чай пить. А тем очень приятно: вместо того, чтобы сидеть на лестнице - лучше у него посидеть; для него же эта компания своя... Вот они сидят, пьют чай, у него голова болит; кто-то из этих господ спрашивает его: "Что ты, Григорий Ефимович, грустный? Что задумался"?.. Он говорит: "Сказано мне подумать: как быть с Государственной Думой. Я совершенно не знаю, а как ты думаешь"?.. Тот говорит: "Мне нельзя думать об этом, а то мне от начальства влетит"... Распутин говорит: "А знаешь что? я его пошлю самого в Думу: пускай поедет, откроет, и никто ничего не посмеет сделать"... После этого мне было смешно, - сознавался Хвостов, - когда несколько членов Государственного Совета приписывали себе влияние в Ставке на то, что состоялось это посещение Государственной Думы... Вот в чем был трагизм положения! Его воля была подавлена. Я утверждаю, что воля его была иногда подавлена также гипнотически. Удавалось только на минуту вывести из гипноза 95.
Другой случай "действия под гипнозом" Николая II состоял, по проверке Хвостова, в следующем: - Хвостов сделал "всеподданнейший" доклад о необходимости сенаторской ревизии железных дорог, указав на ген. Нейдгардта как на желательного ревизора. В это время состоялось назначенье Трепова, который, разойдясь в этом вопросе с Хвостовым, отправился в Ставку и выхлопотал там у царя отмену ревизии. "Мое положение, - вспоминал Хвостов пред Следств. Комиссией, - получилось странное: я выхлопотал эту ревизию, Нейдгарту сказал, тот передал... Началась междуведомственная история!.. На императора это страшно подействовало, и ему неловко стало, что я попросил, он согласился, а затем - отменил. Тогда он посоветовался с Григорием, как рассказывал сам Григорий: со мной, - говорит, - папашка советовался: как быть?. - он обидел "внутреннего", но и "железного" не хочет обидеть... Но я ему сказал: ты их позови, поставь рядом, да не приказывай, а скажи: - "будьте вы в мире, - что вам ссориться - будьте по-божьи"... Когда я этот рассказ получил, я посмеялся... Через несколько дней я еду с очередным докладом (обыкновенно доклады были в 5 час., тут почему-то в 11 час.). Доклад был очень краткий. Меня просят подождать в приемной. Минут через 10 является Трепов. Нас зовут вместе в кабинет, и тут происходит буквальное повторение того, над чем я, за три дня перед тем, смеялся! Вошел император, обратился к нам и говорит: "Господа, я вам не приказываю, а вас прошу убедительно, - для пользы России, этого не делать, этих контров: я ошибся, поторопился"... После этих двух фактов могло ли быть у меня сомнение в том, что там гипнотическое влияние?! 96.
Была ли возможность для Николая II выйти из того гипнотического круга, какой очертила вокруг него властная рука Распутина? - Мог ли вообще Николай II иметь хоть малейшее представление о том, чья именно воля руководит им в том или другом "его" царском решении?
По-видимому - да, и мы уже знаем, за чью волю почитал царь волю Распутина: - "святой" мог внушить ему, - думал он, - лишь "божественную" волю; - при этом слабовольным монархом совершенно упускалось из виду, кто именно внушил ему прежде всего веру в "святость" самого гипнотизера.
"Подвергающийся внушению, - учит проф. Авг. Форель, - получает такое впечатление, как будто не только воля гипнотизирующего, но и его собственная диктуют ему данное стремление или желание, которое загипнотизированному чрезвычайно приятно или, по крайней мере, является неизбежным для него и обязательным. В чувстве поддающегося влиянию, что особенно свойственно женщине, есть своего рода удовольствие, которое нередко сочетается с пассивными чувствами половой любви, большей частью у женщин" 97.
Этими последними словами А. Форель как бы подсказывает нам уже разгадку, почему именно Александра Федоровна была всегда первой в послушании "старцу", не только сама повинуясь ему рабски, но внушая такое повиновение и своему "благоверному".
Эти же слова А. Фореля подтверждают и определение Распутинского гипнотизма, сделанное академиком В. М. Бехтеревым в его статье "Распутинство и общество великосветских дам" 98.
"В заключение скажу, - говорит Бехтерев в этой статье, - что если кто и хотел бы понимать всё, что известно относительно покорения дам высшего общества грубым мужиком Распутиным, с точки зрения гипнотизма, то он должен не забывать, что, кроме обыкновенного гипнотизма, есть еще "половой" гипнотизм, каким очевидно обладал в высокой степени старец Распутин".
Насколько известно, "старец" никогда не прибегал, в целях внушения, к усыплению своих невольных "пациентов". Но усыпление, в сущности, и не нужно вовсе при внушении, для того, чтобы имел место гипноз. - Нет разницы между внушением наяву и гипнозом - учил А. Форель еще в самом начале этого века (см. Der Hypnotismus und die suggestive Psychotherapie). "Как гипнотизм, так и внушение в состоянии бодрствования должно считать однозначащими" - повторяет он вновь в своем исследовании "Половой вопрос" 99.
"Силою гипнотизировать и внушать, - говорит д-р G. Sticker, - обладает всякий, кто имеет силу или дерзость импонировать, приказывать, укрощать, но в особенности тот, кто бессознательно, но непоколебимо верил в свое призвание повелевать, а вместе с тем умеет быстро уловить слабость воли, подчиняемость и сумеречность в другом "я" и кто обладает тактом и опытом, чтобы использовать слабость противника" 100.
Можно подумать, что д-р G. Sticker, в этом психологическом портрете, имел перед собой моделью самого Распутина: - так подходит всё сказанное в этом абзаце к характерным чертам нашего сибирского "чародея".
К сказанному не мешает прибавить, что, по научным наблюдениям того же G. Sticker, - "вера в сверхмогущество посторонней воли способствует происхождению гипноза", и что успех последнего порой зависит, по словам того же автора, "от хитрости гипнотизера" 101.
Как известно, знаменитый Mesmer не напрасно надевал, на заре суггестивной терапии, лиловую мантию при своих опытах магнетизма и вооружался, приступая к ним, "волшебным жезлом". - Это импонировало, это очаровывало его пациентов так же, как и всё поведение этого хитрого актера! - ведь еще в XVIII веке Charles Batteux (первый пустивший в ход слово "переживание") определил игру актера как своего рода внушение 102.
Если мы будем придерживаться наиболее общего определения понятия "внушения", данного В. М. Бехтеревым в его труде "Внушение и его роль в общественной жизни", т.-е. будем обозначать этими словами психическое воздействие вообще, то мы несомненно (и совершенно правильно) увидим в искусстве актера могучее средство внушения.