Они миновали бедуинскую кафешку, расположенную на обочине тропы, что вела с горы вниз. Все время, пока Трубецкой рассказывал о своих планах, Бестужев молчал и лишь сосредоточенно слушал. Но, когда они добрались до пещеры, в которой, как верят паломники, пророк Илия получил божественное откровение, Артур вдруг остановился и сказал:
— Знаешь, Сергей, еще недавно это было бы для меня фантастически заманчиво, но… все осталось в прошлом. Я свои открытия уже сделал и не имею ни малейшего желания продолжать ту же суетную жизнь, которая как минимум дважды для меня чуть не закончилась гибелью. Но тебе помочь хочу и поэтому скажу одну важную вещь. Знаешь ли ты, как еще называется эта гора? — Он обернулся и указал рукой на вершину горы Синай, с которой они только что спустились.
— Ты имеешь в виду ее арабское название Джабал-Муса?
— Нет, арабы тут ни при чем. В Библии гора, где Моисей получил от Господа скрижали Завета, называется Хорив. Тебе это ничего не говорит?
— Ну как же, Кий, Щек, Хорив и Лыбедь, легенда об основании Киева. Но ты же не хочешь сказать, что между названием библейской горы и именем брата Кия есть какая-то связь? Это, видимо, чистое совпадение.
— Видимо. Только вот объясни мне одну вещь. Хорив на древнееврейском означает «сухость», «пустынность», указывает на местность, лишенную растительности. А ты знаешь, какая из Киевских гор называется Хоревица? Это та самая легендарная Лысая гора, на которой… ну, ты сам знаешь, кто водится. — Бестужев перекрестился. — Вот и понимай это, как тебе заблагорассудится.
Трубецкой был поражен. «Ничего себе аналогии, — подумал он. — Мистика какая-то».
— И еще, — вдруг сказал Артур, — я не уверен… но раз ты собрался в монастырь Преображения, вдруг тебе это пригодится. Знаешь ли ты о существовании перстня Христова, подаренного святой Катерине?
— Какого еще перстня? — переспросил Трубецкой.
— По церковной легенде, сам Иисус избрал Катерину в свои невесты и даже подарил ей перстень, который и сегодня хранится в монастыре, только это тайна. Мне случайно довелось узнать об этом, когда монахи как-то ночью поднялись помолиться на гору — то ли праздник у них был какой-то, то ли иная оказия, — но я тогда близ часовни дремал с паломниками и услышал их разговор. Они-то по-гречески говорят, а я ведь знаю язык, так вот они и проговорились. Вроде бы, когда монахи нашли здесь, на горе, ее мощи, на левой руке святой был надет необыкновенный перстень. А перстень этот, по их словам, чудеса совершает, людей исцеляет, причем не только от духовных, но и от физических недугов. Поэтому никому монахи о том и не говорят — боятся, что украдут перстень, как и рукописи. И вот что любопытно: монахи шептались, будто перстень тот силу имеет только вблизи горы. По преданию, его как-то однажды возили к османскому султану лечить кого-то, так еле ноги унесли — толку от него не было никакого, а султан очень на перстень рассчитывал, чтобы исцелить то ли одну из своих жен, то ли какого-то фаворита. Вот так.
— Ну что ж, спасибо тебе, это и вправду весьма любопытно. Так я — в монастырь Святой Катерины, — сказал Трубецкой. — Может, ты все-таки пойдешь со мной?
— Нет. — Артур покачал головой. — Мне туда ход заказан, слишком много я нагрешил, а там место святое, намоленное. Тут неподалеку есть один приют, он как раз для таких, как я, грешников, я там пока поживу, а позже посмотрим. Сейчас я помолиться хочу в пещере Ильи-пророка. Ты иди, Бог тебе в помощь.
Сергей Михайлович пожал плечами, выдохнул про себя: «Жаль!» — и зашагал дальше вниз по высеченным в скале ступеням.
— Сергей! — вдруг услышал он сзади голос Артура. Трубецкой остановился и оглянулся на Бестужева.
— Знаешь ли ты, как звали святую Катерину до крещения? — прокричал тот. Сергей Михайлович отрицательно замотал головой.
— Досифея! — снова прокричал Бестужев, махнул рукой и скрылся в пещере Илии.
Досифея!
Всю оставшуюся дорогу до монастыря Трубецкой размышлял о странных совпадениях, которые вдруг начали появляться вокруг «синайской истории». Имя Досифеи было не понаслышке знакомо Трубецкому, ведь так звали легендарного отшельника-провидца из пригорода Киева Китаево, который знаменит был на всю Русь, а на поверку оказался старцем-девицей… И ее история, как и история святой Катерины, была полна тайн и загадок.