— Если бы Вы были родной дочерью брата, то вряд ли появились бы в этом доме, хотя это наше родовое гнездо.
Проведя тыльной стороной ладони по небритой щеке, он добавил:
— А также я не испытывал бы к Вам ни милейшего уважения. Брат был большим себялюбцем и передал свой эгоизм жене и дочерям. Вам чертовски повезло, что Вы сумели избежать подобной участи.
Последнюю фразу он произнес очень мягко, тихим голосом, что придало какой-то важный смысл и особую интимность его словам. Словно он надеялся, что недостаток расположения ко мне его родных может оказать добрую услугу и лично ему.
Я насторожилась:
— Если бы я была родной дочерью, я бы с Вами не согласилась.
Однако теперь мне стала понятнее причина его не слишком доброго отношения к вдове брата.
— Поэтому Вы…
Я осеклась, осознав неделикатность вопроса, который собиралась задать.
— Вы хотели спросить что-то?
— Извините. Я сказала, не подумав. Мой вопрос Вам покажется грубым и неуместным. Я не имею права задавать подобные вопросы.
— Вот как? — горькая складка губ уступила место самонадеянной улыбочке, способной разбить сердца всех женщин от Корнуэлла до Шотландии. — Это меня заинтриговало. Вам придется закончить фразу, раз уж начали. Я жду.
Его повелительный тон и выжидательная поза поколебала мое намерение не продолжать.
— Я просто хотела спросить, не явилось ли это Ваше нерасположение к семье брата причиной того, что Вы урезали содержание леди Вульфберн.
— Кто, черт возьми, сказал Вам эту чушь?
— Она сама. Этим она объяснила необходимость удалить меня из дома.
— Просто чепуха. Я дал согласие оплачивать все ее расходы и выделил ей на личные нужды столько же, сколько она получала от мужа.
От удивления я невольно вскрикнула. Он нахмурился.
— Вы, должно быть, предпочли бы оставаться в полном неведении? А я думаю иначе. Только дураки боятся правды и требуют от других, чтобы неприятные вещи от них скрывали. Если хотите остаться здесь, то я ожидаю от Вас той же силы духа, которую замечал раньше.
— Постараюсь не разочаровать Вас, — только и смогла я произнести.
— Уж пожалуйста, сделайте милость.
Если он и собирался сказать что-то еще, то его прервало появление дочери. Она вбежала в комнату такая веселая и оживленная, какой я ее еще не видела, и, увидев отца, воскликнула, не скрывая восторга:
— Папа, ты хочешь посмотреть, как я занимаюсь? Но он был несколько раздосадован, что его прервали.
— Не собираюсь, — бросил он резко, но тут же улыбнулся, чтобы смягчить впечатление от отказа. — Не могу навязывать свое общество двум очаровательным леди, — добавил он, бросив на меня быстрый взгляд.
Я поспешила отвести глаза.
— Но, папа, останься, я хочу, чтобы ты остался, — настаивала Кларисса. — Джессами считает, что ты красивый и добрый.
Лорд Вульфберн вопросительно поднял брови. Я почувствовала, что краснею.
— И когда же она успела сделать это признание? — спросил он, забавляясь моим смущением.
— Это Кларисса выразила такое мнение, а я не имела причин его оспаривать, — пробормотала я.
Он молча разглядывал меня несколько долгих секунд, и это заставило меня покраснеть еще больше. Наконец, сжалившись, он сказал:
— Если бы Вы ей возразили, то Вам не пришлось бы сейчас краснеть.
— Но пришлось бы расплачиваться как-нибудь еще.
— Так ты останешься, папа? — настаивала девочка.
Он отрицательно покачал головой.
— Я уже покончил с уроками, по крайней мере с теми, что преподаются в классе. С меня довольно.
— А что, бывают еще какие-нибудь?
— Скоро увидите.
Наклонившись, он поцеловал дочь. Кларисса обвила его шею руками и прижалась к нему, все еще пытаясь удержать и не дать уйти. А я была потрясена силой ее любви к отцу.
Он осторожно высвободился из ее рук и выпрямился. Вдруг я вспомнила о поручении.
— Молодой Боуден просил передать, что на болоте нашли еще одну забитую овцу.
Лорд Вульфберн вздрогнул, лицо его сразу осунулось. Заметив испуганный взгляд Клариссы, он заставил себя улыбнуться.
— Это одна из причин, почему брат предпочитал жить в Лондоне. Управлять этим поместьем очень непросто. Силы, которые приходится тратить, стоят много больше титула и получаемого дохода. Хотя, должен Вам сказать, что теперь, когда я стал хозяином имения, мне уже не хочется с ним расставаться.
Довольный своими словами, он вышел.
Я подождала, пока шаги его затихли, и подошла к окну. Остановилась точно на том же месте, где стоял он, посмотрел туда же, куда смотрел он, пытаясь понять, что же его так завораживало.
Но ничего особенного не увидела.
Ничего, кроме развалин.
Глава 4
Мягкое прикосновение детской руки вернуло меня к моим обязанностям.
— С вами все в порядке, мисс? — спросила она, глядя на меня широко раскрытыми темными глазами.
— Все отлично, — ответила я бодро. — А разве мы не договорились, что ты будешь называть меня Джессами?
Она улыбнулась и снова повеселела.
— Как-то непривычно называть гувернантку просто по имени, — призналась она, сжав мою руку. — Постараюсь так и делать, но не могу обещать, что всегда буду об этом помнить, могу и забыть.
— Скоро привыкнешь, и это будет получаться само собой. Кроме того, у тебя есть право называть меня по имени, ведь мы члены одной семьи. С другими гувернантками такого не было.
Вскоре я поняла, что, настояв на обращении по имени, я сделала верный ход: это установило между нами доверие, которое в ином случае пришлось бы завоевывать очень долго. Таково было мое первое большое достижение.