— Что случилось, почему Вы вторгаетесь без предупреждения?
Только тогда я увидела, что он не один. Около письменного стола стоял Уилкинс — брови насуплены, губы растянуты в оскале.
Сдержав себя, чтобы не сказать ему недобрых слов, я приветливо улыбнулась и обратилась к Его Светлости:
— Пожалуйста, извините за вторжение, но Вы сами настаивали, чтобы я сразу передавала поручения.
Лорд Вульфберн напряженно выпрямился, лицо сразу посерело и вытянулось.
— Это просто приглашение на чай от сэра Рональда и его дочери, — поспешила я его успокоить.
— Это все?
Он облегченно расслабился в кресле; я обратила внимание, что на этот раз он уделил больше времени своему туалету: надел чистую, безупречно отглаженную рубашку, аккуратно повязал шейный платок, тщательно причесал волосы. В таком виде он почти напоминал того молодого джентльмена, каким я его помнила.
Лорд Вульфберн взглянул на Уилкинса, потом снова на меня и сложил на груди руки:
— Это обязательно нужно обсуждать сейчас?
— Вы считаете, что мне не следовало сразу сообщать Вам эту новость? — спросила я, строя невинные глаза.
Он фыркнул:
— Думаете, Вам удалось поймать меня на слове, не так ли? Если я скажу «да», Вы используете ответ против меня же в другой раз, когда Вам удобно будет не оповестить меня сразу. Уилкинс, похоже, придется наши дела несколько отложить.
Управляющий издал низкий гортанный звук и чопорно поклонился. Метнув на меня взгляд исподлобья, он удалился шаркающей походкой.
— Какой неприятный человек, — заметила я, когда мы остались одни.
На лице лорда Вульфберна мелькнула тень улыбки.
— Он мне очень полезен по-своему. Но Вы хотели что-то сказать, если не ошибаюсь?
— Конечно. Сэр Рональд и его дочь просили навестить их в воскресенье, в три, если Вы сможете, — я побоялась сделать паузу, чтобы он сразу не отказался. — Но если Вам это время неудобно, они настойчиво предлагали приехать Клариссе и мне. Ей будет очень полезно развлечься, семейство Пенгли производит очень приятное впечатление…
— О Боже! Вы позволите мне вставить слово, или Вы уже дали согласие от моего имени?
— Конечно, нет. Просто я подумала…
— Хватит. Я подумаю. Но я имел в виду не это, когда спросил, о чем Вы хотели поговорить.
— Милорд?
— Не притворяйтесь, мисс Лейн. Не думаете же Вы, что я настолько глуп, что поверю, будто приглашение сэра Рональда заставило Вас в такой спешке ворваться в мой кабинет. Я хочу знать действительную причину.
— В самом деле, есть и другая причина. Он усмехнулся:
— Ну, выкладывайте, мисс Лейн. Чем вы опять недовольны?
— Это не недовольство, я не собираюсь жаловаться.
— Оставьте увертки, это на Вас не похоже.
— Вы собираетесь меня выслушать, или нет?
— Давайте сядем поудобнее. После разговора с Вами я чувствую себя просто разбитым.
Черные глаза насмешливо следили за мной, я ругала себя за то, что даже на короткое время допустила сравнение этого хитрого и неискреннего человека с прежним молодым джентльменом. Благообразная внешность оказалась только маской, готовой сорваться при малейшем прикосновении. Все же я села на диван и ждала, пока он устраивается в кресле напротив.
Он сложил ладони и, разглядывая меня поверх пальцев, спросил: «Будем продолжать?»
Я кивнула.
— Две последние ночи Клариссе не давали спать. Более того, она очень пугается воя собак, мне трудно объяснить этот страх.
— Что Вы имеете в виду? — он подался вперед, разговор его явно заинтересовал.
— Не могу объяснить, причина мне не понятна. Он снова откинулся в кресле с напускной небрежностью.
— Что Вы хотите от меня? Что, по-Вашему, я должен сделать?
В вопросе явно звучала фальшивая нотка. Зная, что вступаю на скользкую почву, я предложила:
— А что, если не выпускать собак на ночь?
— Вы настаиваете, чтобы я их продал?
— Я не вправе настаивать на чем-либо.
— Раньше у меня была уверенность, что предложение в доме должны исходить от меня, теперь я начинаю сомневаться в этой привилегии.
— Боже Праведный! Не можете же Вы требовать от меня молчания, когда опасность грозит здоровью Клариссы. И даже если будете на этом настаивать, я не подчинюсь.
— Вам не к чему беспокоиться за нее больше меня.
— В самом деле?
Он продолжал сверлить меня взглядом, пока я не почувствовала, что решимость куда-то исчезает. Я поймала себя на том, что болезненно реагирую на смену его настроения. В данный момент на мое состояние, видимо, оказывало влияние воспоминание о вчерашней ночи, его одинокая фигура в коридоре, пожелание спокойной ночи, сказанное мягким тихим голосом. Мне казалось, я не ошиблась тогда. Теперь передо мной сидел совсем другой человек, для которого не существовали нормы поведения, общепринятые для других представителей его класса. Я готова была разрыдаться. Наконец, он сжалился и сказал:
— Скажите, мисс Лейн, какая польза в сторожевых псах, если держать их внутри помещения?
Мне с трудом удалось сохранить естественный тон.
— Здесь не Лондон, милорд. Места тут вроде спокойные, а люди порядочные.
— Вы забыли о диких собаках, которые истребляют овец.
— Но Вы же не держите овец в Холле. Даже если бы у Вас было стадо, мне кажется, здоровье ребенка важнее.