Том прошел в свою комнату и стал ждать возвращения фон Хайлица. Он съел несколько бутербродов с колбасой и сыром, прочитал двадцать страниц «Расколотого надвое». Потом попытался вспомнить, когда фон Хайлиц ушел на встречу с Дэвидом Натчезом. Два или три часа назад? Том начинал нервничать. Положив книгу на кровать, он стал мерить шагами комнату, прислушиваясь к звукам, раздававшимся в коридоре. Он открыл дверь и выглянул, но увидел лишь пустой коридор с двумя рядами коричневых дверей, на которых были выведены золотой краской номера. В дальнем конце коридора за одной из дверей кто-то играл гаммы на саксофоне. За другой дверью кто-то слушал радио. На лестнице послышались шаги. Том быстро убрал голову и прикрыл дверь. Шаги приближались, потом стали удаляться — человек прошел мимо. Том снова выглянул и увидел низкого темноволосого мужчину с забранными в хвостик волосами. В одной руке он нес футляр с трубой, а в другой коричневый бумажный мешок. Мужчина постучал в дверь в конце коридора, и игравший за ней саксофон тут же замолчал.
— Эй, Гленрой, — сказал мужчина.
Том высунул голову чуть дальше, но сумел разглядеть только, как дверь открылась и человек с трубой зашел внутрь.
Том сел за стол и съел еще немного сыра. Потом достал из кармана ключ и нацарапал на столе рядом с чьими-то инициалами «ПД» свои собственные — «ТП» Затем Том попытался стереть нацарапанное, но ему удалось только слегка затемнить оставленные ключом линии. Том снова выглянул в окно. Толстяк в белой рубашке наблюдал на женщинами, которые только что вышли из «Домашних закусок» и пошли вверх по Калле Дроссельмейер, смеясь и разговаривая о чем-то. Том подвинул к себе телефон и набрал номер Сары Спенс.
Сара взяла трубку на середине первого гудка, и Том представил себе, как она смотрит телевизор в замке мечты, построенном Антоном Гетцем, протягивает руку, продолжая смотреть на экран, и рассеянно произносит:
— Алло?
Том не мог ничего сказать ей.
— Алло?
«Что ты говорила о нас другим? — молча спросил ее Том. — И кто были эти другие?»
— Кто там? — удивленно спросила Сара. Она держала трубку, надеясь, что ей ответят гораздо позже, чем ожидал Том.
— Том? — послышалось на другом конце провода. Он затаил дыхание.
— Это ты, Том? — снова спросила Сара.
Том слышал едва различимые звуки работающего в комнате телевизора. А потом он услышал вопль миссис Спенс: «Ты что, совсем сошла с ума?»
Том повесил трубку и набрал телефон собственного дома, не имея ни малейшего понятия, что он скажет матери и скажет ли что-нибудь вообще. Трубку взяли после третьего гудка, и голос доктора Милтона произнес:
— Резиденция Пасморов.
Том тут же положил трубку.
Он посмотрел на часы. Минутная стрелка как раз перескочила с десяти пятидесяти на десять пятьдесят одну минуту.
Том снова поднял трубку и набрал номер фон Хайлица. Телефон звонил и звонил, Том насчитал десять гудков, одиннадцать, пятнадцать. Затем он сдался.
Почувствовав, что не может больше оставаться в комнате, Том подошел к кровати и надел ботинки, которые снял с него фон Хайлиц. Затем он прошел в ванную, плеснул в лицо холодной водой, посмотрел на отражавшееся в зеркале осунувшееся лицо, вытерся полотенцем, поправил галстук и вышел в коридор. Из-за двери в конце коридора доносились звуки саксофона и трубы, играющих в унисон «Кто-то должен присматривать за мной». До Тома смутно доносились какие-то голоса. Он прошел к лестнице и спустился в фойе.
Из «Пещеры Синбада» вывалились несколько матросов. Теперь они стояли в дверях, держа свои стаканы и бутылки с пивом. Ночной портье склонился над конторкой, перелистывая «Свидетель». Клерк и несколько матросов посмотрели на сошедшего с лестницы Тома, потом отвернулись. Из бара доносилась скрипучая мелодия музыкального автомата. Свет ламп падал на потертые стулья и диваны, подчеркивал красные и синие пятна рисунка на лежащем под ногами восточном ковре. За стеклянными дверями отеля катились по улице машины. Том пошел в сторону моряков, которые расступились, чтобы он мог войти в бар.
Грохот барабанов тут же наполнил его голову. Подвыпившие женщины, моряки, мужчины в ярких рубашках наполняли зал смехом, криками и сигаретным дымом. Перед стойкой, тщетно пытаясь двигаться в такт музыке, танцевали двое матросов. Том медленно пробирался вдоль стойки бара, протискиваясь мимо моряков и их подружек, от табачного дыма у него слезились глаза. Наконец он добрался до двери и вышел наружу, на Улицу вдов.
Рынок уже закрылся, но торговец все еще сидел на своем одеяле рядом со шляпами и корзинами, разговаривая с воображаемыми покупателями. На другой стороне улицы люди поднимались по лестнице к входу в «Отель путешественника». На дверях магазина Эллингтона висела табличка «Закрыто». Переключился светофор, машины и экипажи поехали к перекрестку с Калле Дроссельмейер. Из окна с мигающим ятаганом доносились звуки барабанов. Дождавшись просвета в потоке движения, Том перебежал на другую сторону улицы.
— Шляпы для вас, шляпы для вашей леди, корзины для рынка, — тянул нараспев босой торговец.
Том постучал в дверь Хобарта. В магазине было темно.
— Там нет ничего, не ходите в него, — в рифму прокричал ему торговец шляпами.
Том снова постучал в дверь. Потом, ощупав ее, он нашел кнопку звонка и давил на нее до тех пор, пока не увидел приземистую темную фигуру, идущую к двери из глубины магазина.