За работой Элизабет вспоминала мамины уроки игры на пианино. Неожиданно совок наткнулся на что-то твердое. Она вытащила его, потом снова воткнула в землю.
"Здесь что-то зарыто, — поняла Элизабет. — Может быть, даже сокровище!"
Внутренний голос говорил ей, что это, скорее всего корень старого дерева. И все-таки любопытство взяло верх.
Старательно окопав неизвестный предмет, Элизабет принялась разгребать землю пальцами. Потом снова взялась за совок. Вскоре послышался металлический звук. На свет появилась коробочка. На ней была тяжелая защелка, но сама она сильно проржавела и рассыпалась в руках.
— Элизабет! — крикнула мать, стоя в дверях кухни. — Мой руки. Ужин готов.
— Подожди минутку, мама! — ответила Элизабет через плечо.
Ржавая коробка заинтриговала ее. "Что же там? — гадала девушка. — Может быть, действительно сокровище?"
Она осторожно приподняла крышку и заглянула внутрь. Дно коробки покрывала серая пыль. Элизабет сняла рукавицы и стала пальцами исследовать содержимое.
Вскоре они на что-то наткнулись. Это был серебряный кружок на цепочке. Посреди медальона металлические когти держали голубые камешки. С обратной стороны выделялись слова: "Dominatio per malum".
Элизабет сразу догадалась, что это латынь, но значения надписи понять не могла. Может быть, Саймон объяснит.
"Какая странная штуковина, — подумала Элизабет. — Но мне она нравится".
Она постояла, держа находку в руке, затем побежала в дом. Ее отец, Сэмуэль Файер, сестра Кейт и брат Саймон уже сидели за столом.
Стоял теплый майский вечер, но огонь жарко пылал в очаге. Дом был очень старым — семейство Файеров владело им больше ста лет. Сэмуэлю и его близким жилось здесь замечательно.
— Вымой руки, Элизабет, — встретила ее мать Катарина. Она была приятной женщиной, невысокой, круглолицей, с каштановыми волосами.
Дочь подошла к умывальнику и стала плескаться в холодной воде.
Катарина поставила на стол блюдо с индейкой.
— Не слишком увлекайся садовыми работами Элизабет. Иначе у тебя не останется времени на еду.
— Прости, мама, — ответила девушка, подходя к столу. Она достала серебряный кружок. — Посмотрите, что я нашла. Какой чудной…
Кейт бросила на находку презрительный взгляд и произнесла:
— Ерунда.
Ей было семнадцать лет — на год больше, чем сестре. Ее каштановые волосы и голубые глаза казались более яркими, чем у Элизабет. Но у обеих была одинаково светлая кожа и полные алые губы.
Их восемнадцатилетний брат, Саймон, был очень высоким, с худым лицом, тонкими губами, темными волосами и черными глазами.
Саймон принялся изучать медальон.
— Где ты его нашла? — спросил он.
— На заднем дворе, там, где я собираюсь посадить цветы. Он был зарыт под яблоней.
Затем амулет перешел к главе семейства.
— Я в жизни не видел ничего подобного, — проговорил Сэмуэль. — Интересно, почему он оказался под яблоней? Наверное, у кого-то были веские причины, чтобы зарыть его.
— Может, лучше закопать его обратно? — пошутила Кейт.
Сестра не обратила на нее внимания.
— Мне медальон понравился, — объявила она. — Я буду его носить. Может быть, он принесет мне удачу.
И девушка надела серебряную цепочку себе на шею.
Неожиданно ее кожу обожгло. Элизабет тихонько вскрикнула и зажмурилась. Ее веки пылали.
Когда она открыла глаза, столовая исчезла. Вокруг бушевало пламя!
Жаркие языки огня лизали длинные девичьи волосы, бежали по ее платью. Огонь обжигал лицо.
"Я теряю сознание", — мелькнула мысль, и Элизабет снова зажмурилась, готовясь погрузиться в пламя.
Глава 20
— Элизабет! Элизабет! Что с тобой?
Она услышала встревоженные голоса отца и матери. Пламя начало угасать. Девушка тряхнула головой и открыла глаза.
Огня как не бывало. Ее родные, комната и накрытый к трапезе стол снова оказались на месте. Все выглядело совершенно нормально.
— Элизабет! Что случилось? — спросила Катарина.
Дочь пододвинула стул и села.
— Ничего, мама. Правда. Кажется, я на минуту потеряла сознание. Но сейчас чувствую себя отлично.
— Тебе надо поесть, — сказала миссис Файер.
— Наверное, ты права, — Элизабет на самом деле была зверски голодна.
Весь остаток вечера она чувствовала себя прекрасно. Больше не произошло ничего необычного. И вскоре ужасное ощущение надвигающегося огня было забыто.