— Гестапо, — шепнул ребятам дядя Матуш.
Вслед за Ланцухом из машины вылез Костка.
— Что они тут будут делать? — недоумевал Лацо.
— Людей хватать, — взволнованно ответил дядя Матуш.
Подъехала еще одна легковая машина. Из нее вышли два гардиста. Пронзительно вскрикнув, дрожа всем телом, Лацо приник к ограде. Гардисты вели его отца. Он очень похудел, костюм висел на нем, как на вешалке, лицо было пепельно-серое. Руки у него были связаны за спиной. Слезы брызнули из глаз Лацо. Он хотел броситься к отцу, но дядя Матуш удержал его и заткнул ему рот ладонью:
— Не шевелись и не кричи, а то они изобьют тебя.
Отец шел медленно, гордо подняв голову. Его отвели в сарайчик возле дома старосты, куда обычно сажали арестованных. У дверей поставили вооруженного гардиста. Лацо с надеждой смотрел на дядю Матуша:
— Зачем они его привезли?
Дядя Матуш мрачно насупился:
— Пойду в трактир, авось там узнаю.
Он ушел, а ребята сбились в кучку у пролома в ограде.
— Надо бы маме сказать, что привезли папу, — прошептал Лацо, но в ту же минуту он увидел мать.
Бледная, растерянная, она бежала, приложив руки к груди. Свернув к сарайчику, который служил в Вербовом тюрьмой, она попыталась заглянуть в окошечко. Лацо кинулся к матери. Гардист отогнал их:
— Ступайте к командиру, здесь вам делать нечего!
Лацо опешил.
— Ведь это мой папа, я хочу его видеть, — с трудом выговорил он и крепко стиснул руку матери.
Часовой равнодушно пожал плечами.
— Почему вы не позволяете ему поглядеть на отца? — возмущенно сказала Зузка.
Вместе с остальными ребятами она прибежала вслед за Лацо.
Часовой ничего не ответил, он делал вид, будто не замечает ни взволнованных детей, ни расстроенной женщины.
— Он должен увидеть отца, вы слышите? — бесстрашно закричал Иван.
Гардист толкнул Ивана прикладом, и мальчик упал бы, если бы Лацо его не поддержал.
— Убирайтесь отсюда со своей мелюзгой! — прошипел часовой, наступая на Главкову.
— Да разве вы люди? — с горечью воскликнула несчастная женщина.
Слезы обильно текли по ее лицу. Она закусила губы, подавила рыдание и обняла Ивана.
— Пойдемте домой, — шепнул ей Ондра. — Может быть, что-нибудь решим.
Главкова безропотно позволила увести себя. Дети искоса посматривали на нее; их пугал ее полный отчаяния взгляд.
Так команда вплотную столкнулась с суровой действительностью. Жизнь грубо захлопнула двери за радостным летом. Ребят охватила невыразимая тоска, им горько было сознавать свою беспомощность. Как много понаехало гардистов! Что они собираются сделать с отцом Лацо?
Придя домой, мать тяжело упала на лавку. У Лацо, как в лихорадке, стучали зубы, в горле пересохло.
— Я сбегаю к дяде Матушу, — шепнул он матери.
Она молча кивнула головой.
Лацо вбежал в трактир и остановился у порога. Он искал глазами дядю Матуша. За столиками в густых облаках табачного дыма распивали пиво приехавшие из города гардисты. Дядя Матуш, ловко лавируя, пробирался между столиками. В каждой руке он держал поднос с шестью кружками.
— Ступай на кухню, пострел, помоги тетке! — крикнул он, едва завидев Лацо в дверях.
Мальчик проскользнул в заднюю комнату и робко подошел к жене дяди Матуша.
— Каратели приехали. Желают утром в горы идти. Говорят, они решили всех партизан перестрелять в отместку за того немецкого генерала. Черт бы его побрал! Отца твоего привезли, требуют, чтобы он показал им дорогу. Если он откажется, плохо ему будет… Беги, мальчик, расскажи маме, может, она что-нибудь придумает… — Она отерла концом платка слезы и подтолкнула Лацо к двери; — Беги!
Но Лацо не мог бежать, ноги у него стали тяжелые, как свинцовые гири. Какую расправу они готовят отцу? Что сказать дома? Что делать?
Друзья сидели на лавке возле Главковой, нетерпеливо ожидая возвращения Лацо. Когда он вошел, все повскакали с мест.
— Они собираются идти утром в лес, с облавой на партизан. Папу, говорят… заставят вести…
— Адам! — с отчаянием крикнула Главкова.
— Хотят его заставить… Не знаю как… — лепетал мальчик.
Дети в ужасе глядели на мать и сына.
— Если бы хоть мой папа вернулся! — всхлипнула Зузка. — Он, наверно, что-нибудь посоветовал бы.
— Пойду на улицу, может, еще что-нибудь услышу, сказал Лацо. Губы у него дрожали.
— Я с тобой, — встал рядом с ним Ондра.
Зузка и Иван бросились к мальчикам.