Спустя эти две недели, меня привели в эту камеру, и наконец-то дали еды. Кусок черного хлеба и стакан сладкого чая. Кусала этот хлеб и впервые я плакала от счастья. Еще неделя на Земле и полное непонимание того, как выбраться отсюда, но я ждала, что еще через неделю все решится. Может, меня переведут в нормальные, человеческие условия и со мной начнет работать специалист. Я не считала, что он мне нужен, но полагала, что в таких клиниках он все же есть и выйти отсюда я смогу только с его помощью. С его и с помощью Олега, нужно было только как-то передать письмо для Ани. Попросить прощения, и чтоб сообщила про меня Олегу.
Вскоре этот случай мне представился. Ко мне приехал Дима. С ним мне дали встретиться только после угроз естественно. Сказали, что если открою свой рот, про то, как тут на самом деле “лечат” от зависимостей, меня опять посадят на диету, списав все на вранье алкоголички, не желающей лечиться.
Я уверенна, скажи я Диме правду, он бы меня забрал, но только при всем моем желании выбраться из этого жуткого заведения, я понимала, что мне это нужно.
Наконец-то, наступил этот счастливый день, когда из ничтожества меня перевели в ранг людей. Только за возможность стать человеком, пришлось заплатить.
Спуститься в Ад и пройти весь путь, но не от начала, а от одного лишь дня, который прокручивала сейчас в памяти, хотя хотела стереть напрочь.
— Расскажите Кристина, почему вы начали пить? — спросил меня очкастый, неопрятный, тощий парень, который занимал место в кабинете психолога.
Его вопрос пролетел мимо мозга, я не пыталась ответить на него, только и размышляла, правда ли он психолог и знает ли он, чем тут занимаются, чтоб не думать, не вспоминать тот день.
— Если вы не начнёте отвечать на мои вопросы, то придётся вам вернуться обратно. — знает урод.
Выбора у меня не уже нет, пришлось делать вид, что иду на контакт.
— Какой вопрос был? Повторите. — попросила, растянувшись блаженно на мягкой кушетке, когда-то и у меня была такая, теперь я по другую сторону баррикад.
Он повторил свой вопрос. Задавал их ещё много, а я отвечала холодно, порой сочиняя на ходу полную околесицу, выхватывая что-то, из своего профессионального прошлого, чтоб не вызвать еще больших вопросов или просто потому что не помню некоторых событий, которые прошли мимо меня, пока я была в алкогольном угаре.
Со стороны я выглядела сейчас, наверное, так, словно это было не со мной и говорю я не о себе. Я была внутри, в памяти, в том дне. Сначала я считала этот день самым счастливым. Потом трагическим. Сейчас же знала, этот день был лишь планом. Частью холодной и жестокой мести за мое молчание. От Саши. Только никак не могла понять, зачем он переписал на меня все свое имущество. Что он хотел этим сказать мне? Или он думал, что мы не узнаем? Смысл всех его действий был мне неясен полностью. Лишь та часть, которая была призвана меня уничтожить. Хотя за что так? Мы же были равны.
Часовая пытка психологом закончилась. Меня отвели в цивильную палату. Тут не было никаких лишений. Курорт. Но мне от этого было только хуже. На мягкой кровати, при ярком солнечном свете, воспоминания так и норовили вернуть меня в тот день. Стоило мне только закрыть устало глаза…
Было раннее утро, Саша собирался лететь в очередную командировку и попросил сварить ему манную кашу. К этому моменту, Аня научила меня, варить эту детскую кашу без комочков.
Сам он сидел рядышком, совсем близко, щекотал мои ноги, а потом схватил резко за руку и потянул к себе. Усадил на коленки.
— Маленькая моя, выходи за меня. — так просто.
Улыбнулся, протянул широкое кольцо, внутри был выгравирован знак бесконечности.
— Саша… — я хотела сказать, но не успела.
Он приставил палец к моим губам, заставив молчать.
— Мы с тобой некровные родственники. Я знаю, все. Я знаю, что ты знаешь. Я долго ждал твоего признания, но сам боялся тебе признаться. Ты молчала, и я молчал. Потерять тебя боюсь, но и молчать сил нет больше. Но если ты откажешь, я исчезну. Люблю тебя. — Саша сжал меня так крепко, ребра заболели тогда и болели теперь по сей день.
— Я согласна. — сквозь поток слез ответила.
— Почему ты молчала Крис? — вдруг отстранившись, спросил Саша, строго глядя в глаза.
— Ты молчал, и я молчала. — только в ту минуту до меня дошло то, о чем я не подумала ни разу за все это время.
Он был так же дезинформирован, как и я. Ждал моего признания так же, как и я его, и мы обо боялись потерять то, что имели.