— Что она тебе сказала? — спросила Сашу, когда Дима с Аней унесли Вику переодевать.
Те так и толкались парой неразлучной.
— Она сказала, что я чудовище. Ну это прикол у нас такой, что не слышала ни разу? — удивленно спросил Саша и притянул меня к себе так, чтоб я голову положила ему на плечо.
— Нет. Но вы вечно пялитесь вместе в окно. Что вы там высматриваете? — спросила его наконец-то, хотя уже давно хотела спросить.
— Как что? Белку, конечно. — со смехом признался Саша.
— Давай собаку заведем? — предложила ему с нескрываемой грустью.
— Нет. Собака у нас уже есть хоть она еще и не наша, а вот от пары девочек я не откажусь. Мелкая прикольная такая да? — Саша расплылся в мечтательной улыбке.
— А от мальчиков откажешься? — спросила его с неким подозрением.
— Нет. Ну…Да ну нет. Не представляю нас родителями мальчиков. — Саша о чем-то задумался, а потом добавил; — Но если мальчики, то не откажусь, конечно. Скажешь тоже! — уже возмутился под конец.
— Все молчу. Надо к врачу сначала сходит. Еще даже анализов не сдали, а уже пол детей обсуждаем. Делим шкуру неубитого медведя.
— Нет! Мы просто мечтаем! — громко заявил Саша и поцеловал меня в нос.
— Обслюнявил-то зачем? — спросила его, смеясь и утираясь.
— А чтобы было! — он хитро мне подмигнул.
Тут, на этом вот диване я окончательно и поняла, мы точно все-все преодолеем с Сашей.
Глава 34
Александр
Съездил по делам и вернулся домой за Кристиной. После отъезда брата с Аней и дочкой прошла еще неделя, а сегодня как раз должны были с Кристиной ехать в больницу на консультацию к врачу. Только вот нашел ее в спальне. Совсем несобранную под одеялом с головой, и кажется, она грызла кончик подушки. Меня это немного испугало. Неужели сейчас ее еще уговаривать придется на полное обследование и что там дальше нас ждет, лечение или другие варианты.
— Почему ты не собралась? Мы же к врачу едем, опаздывать неприлично, давай по-быстрому собирайся. — стянул с Крис одеяло, она что-то промычала и свернулась в калачик словно кошка.
— Эй! Что за бунт на корабле? — потрепал Кристину за плечо, на что получил удар по руке.
Слабенький такой, словно из последних сил.
— Не ори. У меня дико болит голова, врач отменяется. — с трудом произнесла моя маленькая, но бойкая девочка.
— Так что ты молчала-то? Надо вызвать врача на дом. — накрыл обратно свою Крис одеялом, заботливо подоткнул края на что получил легкую улыбку от нее.
— Не надо врача, я уже выпила таблетку, мне просто нужно полежать.
— Хорошо. Я тебе сделаю горячего чая, а то тебя морозит. Ты вся трясёшься, простыла, наверное.
— Угу.
Оставил Крис, а сам ушел на кухню. На столе было не убрано еще с завтрака и обеда не наблюдалось, что очень непохоже было на Кристину. Хотя раз так голова болит, то ей плохо или хорошо симулирует хитрая. Позвонил в клинику, перенес наш визит, заварил чай, а сам ловил себя на мысли, что она притворяется. Лишь бы не решать проблему, а спрятаться от нее под одеялом. Очень в нашем с Кристиной духе. Единственный аргумент в ее защиту — это дрожь которой ее действительно било, пока укрывал Кристину и сам ощутил, как ее потряхивает. Но возможно, это просто нервное.
Я и сам в последнее время был излишне дерганный. Даже несмотря на то, что Дима решил вопрос с Олегом, самым главным в котором был для меня оригинал той чертовой видеозаписи. Хотя и пытался скрывать от Кристины свое нервное напряжение, но мы действительно с ней одной крови и нервы у нас обоих одинаково заточены.
Когда принес ей чай, она крепко спала. Уголок подушки был реально изжеван, так что мне не показалось. Полежал немного рядом с Крис и оставил ее, отправившись в свой кабинет. Нужно было кое-что сделать, а сейчас был очень подходящий момент. В доме стало прохладно, Кристины не было рядом и вытащив из сейфа целую кипу фотографий, я отправился к камину, разжег огонь.
Фото лежали в обратном порядке. На первом листе А4 была изображена Кристина, на плече у Димы, она явно билась в жуткой истерике, это было видно даже на бумаге. Я отправил ее в огонь, отчетливо помня, что испытывал, когда увидел это фото. Тогда мне не стало легче, только хуже, словно не Крис плохо, а мне самому. Словно это не меня она оплакивает на этом снимке, а я ее. Дальше больше. Похороны, подвал клиники… эти снимки улетели в камин сразу же и кучей, потому что смотреть на них было невозможно. Как ножом в нервах оголенных, поковыряться.
На остальных фото я завис, разглядывал каждое подолгу, прежде чем придать бумагу огню. И с каждым последующим снимком понимал, все это не имело никакого смысла. Мучая любимую, я мучался сам. Выходит, что начал рыть яму ей и не заметил, как сам оказался на глубине этой ямы и даже сейчас кажется что из нее не выбраться совсем.