— Бандит! — крикнул он и, не помня себя от ярости, рванулся к Барбосу.
Сазонов схватил его сзади за куртку и отбросил в сторону. Барбос выпустил руку Наташи. Торопливо вырвал из кобуры пистолет. Сазонов быстро перехватил его запястье и отвел оружие в сторону.
— Убери! — коротко приказал он. — Кому говорю?
— Хватит! — прохрипел Барбос, вырывая руку. — Возжаться тут с ними! Сопротивление властям оказывают. Гады!
Наташа вскочила на ноги и загородила собой Володю.
— Стреляй! — Голос ее сорвался и прозвучал тихо, а потому как-то особенно значительно. — Стреляй, Барбос! Хоть перед смертью буду знать, что тебя расстреляют, как бешеную собаку.
— Разбежалась! — злобно бросил Барбос. — Расстреляют!
— Да, да! — Светлые огоньки в голубых глазах девушки вспыхнули еще ярче. — За убийство — расстрел. Закон-то ты знаешь, бандюга.
— Расстрел? — Глаза Барбоса сузились, как у волка, готового прыгнуть на добычу. — В здешних горах сто лет человека не было и еще сто лет не будет.
— Спрятаться хочешь? Бежать? Нет, Барбос. Не уйдешь! Да тебя на дне морском найдут. Не для того посылают комсомольцев в Заполярье, чтоб какие-то барбосы их убивали. Для тебя тундра — мешок. И завязки от этого мешка в крепких руках. Советская власть держит их вот как! — Для большей убедительности Наташа вытянула обе руки и стиснула маленькие крепкие кулаки.
— Больно храбра с утра! — огрызнулся Барбос. — Чего ж ты шла с нами, как ярочка? Или вчера Советской власти еще не было?
— Вчера я верила, что вы действительно милиционеры. Потому и шла.
— А сегодня?.. — Барбос угрожающе пригнул голову. — Сегодня не пойдешь?
«Зарвалась! — мелькнуло в сознании Наташи. — Заставят пойти. Разговор-то пошел начистоту. Им терять нечего. За оружие схватились».
— Ну? — подогнал ее Барбос. — Не пойдешь?
— Нет, Барбос! — с неожиданным даже для себя спокойствием ответила Наташа. — Теперь-то я от вас не отстану. Если вы даже отпустите меня, так я сама пойду за вами. Пойду, чтобы помочь поймать вас.
— Поймать?.. — Барбос широко осклабился, будто услышал что-то очень смешное.
— Да, да! Поймать, — продолжала Наташа. — Ведь если пропадут два новосела — все поднимутся искать нас: милиция, воинские части, пограничники, комсомол! Ни одного камушка не оставят в тундре непроверенным. Трещинки не найдешь, Барбос, чтоб заползти в нее и отлежаться.
Убежденность Наташи, широкое движение руки, как бы подтверждающее, что со всех сторон уже идут люди выручать попавших в беду новоселов, смутили Барбоса. Окружающая его горная тундра сразу обрела новый, враждебный облик. Опасность могла таиться здесь в любой складке, рощице. Барбос хотел ответить Наташе, показать, что не ей, девчонке, бороться с ними, опытными тундровиками. Надо было сломить дерзкую, посмевшую противиться им. Но нужных сильных слов не хватало. Ругань не убеждала девушку и не страшила. Оставалось последнее средство — сила.
Барбос схватил жесткой рукой Наташу за шею. Девушка побледнела от боли и обидного сознания своей беспомощности. Она хотела что-то сказать — и не могла. Невольные слезы скатились по ее щекам…
Этого Володя выдержать не мог. Горячность прорвалась в нем внезапно и мощно, сметая все доводы рассудка. Пригнув голову, он бросился на Барбоса. Свалил юношу удар рукояткой-пистолета по голове…
…Володя очнулся. Голова его лежала на коленях у Наташи. С трудом раскрыл он глаза. Сазонов повернулся к нему спиной и зачем-то поправлял догорающие в костре головешки.
Немой стоял в стороне и смотрел на происходившее равнодушно, как посторонний.
Барбос поднял пистолет, навел его на Володю и сипло спросил:
— Говоришь… не выстрелю?
— Нет! — мотнула головой Наташа, прижимая к себе товарища. — А хочешь сам получить пулю в лоб… стреляй.
Володя увидел черный глазок дула и почувствовал, как лежащая на его лбу рука Наташи похолодела, стала влажной. В памяти его с изумительной быстротой и отчетливостью пронеслась вся недолгая жизнь: проводы отца на фронт, школа, походы за Оку, Кавказ, двухцветный зал горного училища, получение комсомольской путевки, веселый шумный эшелон… Володя собрал всю свою волю, силой отстранил тяжело дышащую Наташу, приподнялся и осипшим, срывающимся от волнения голосом произнес:
— Стреляй!..
Барбос с ненавистью уставился в искаженное и вместе с тем решительное лицо юноши. Наташа замерла…
И вдруг над ними с упругим шмелиным жужжанием пролетел камень, с силой ударился о землю и отскочил далеко в сторону.