- Мое слово… - медленно повторил старик, избегая встречаться взглядом с бригадиром и осторожно подбирая слова. - Я всегда помогал людям. Я ходил зимой в тундру искать летчика с пропавшего самолета. Что самолет, человек! Если пропадала глупая важенка, кто первый шел искать ее? Старый Каллуст.
- Это правда, - подтвердил Прохор Петрович.
- Вы идете искать не глупую важенку… Людей!
- Значит, идешь с нами? - спросил Прохор Петрович, настороженно слушавший длинное вступление старика.
Старый Каллуст отрицательно качнул головой:
- Нет. Не пойду.
- Мы идем искать не глупую важенку, а людей, - внушительно напомнил Прохор Петрович.
- Вы не знаете, куда идете, - тихо сказал старик. - Путь ваш… в Дурное место. Туда ходить нельзя.
- Если б я мог оставить оленей!.. - горячо вмешался Яша.
- Умнее тебя люди ходили к Дурному месту, - укоризненно перебил его старый Каллуст. - Сильнее тебя. С оружием! А где они! Где эти люди? Кто их видел?
- Не надо пугать! - поморщился Яша. - Здесь детей нет.
- Молодой ты!.. - ответил старый Каллуст и повернулся к Феде. - Много лет назад ушел к Дурному месту человек из Совета. Человек этот смеялся над чертом и над богом. Стрелял он!.. Охотник был. Никто больше не видел его. За ним пошел русский командир и два солдата. Они тоже пропали. Искали русских наши, саамы. Два человека пошли к Дурному месту. И еще четыре. Никто не вернулся. И потом много народу пропало там. Хороший народ. Сильный. Смелый!
- Разговорился! - недовольно бросил Прохор Петрович. - Сейчас вспомнит Чана Рушла.
- Вам жить надо, - продолжал старик, не обращая внимания на замечание бригадира и его недовольное лицо. - А вы пропадете там. Никто не узнает, как вы пропали. Много смелых людей ходили к Дурному месту. Ни одного больше не видели. Ни живым, ни мертвым.
- Не думай, что своими разговорами ты нас удержишь, - остановил его Прохор Петрович. - Все равно мы пойдем. Надо будет - пойдем к Дикому Берегу или, как ты его называешь, к Дурному месту.
Молчаливо слушавший спорящих Федя порывисто поднялся, схватил рюкзак.
- Куда ты? - Яша вскочил на ноги и загородил выход из куваксы. - Чай пить надо.
- Чаем угощают друзей, - сухо ответил Федя. - А какая может быть у меня дружба с человеком, который не хочет помочь людям в беде?
- Постой! - Яша не двинулся с места и даже широко развел руки, удерживая гостя. - Каллуст не хочет идти. Я пойду с вами. Только не обижайся. Я долго не могу ходить. Нельзя оставлять стадо… Ты понял меня?
- Понял, - ответил Федя.
- И выпьешь со мной чаю?
- С тобой?.. - Федя посмотрел в открытое, мужественное лицо молодого пастуха и не смог отказать ему. - С тобой выпью.
- Садись! - Яша почти вырвал у него из рук рюкзак.
- Только недолго, - спохватился Федя. - И так мы потеряли столько времени…
- Время! - усмехнулся Прохор Петрович. - Ни один саам не выйдет в дорогу, пока не напьется чаю досыта.
- Верно! - подхватил Яша, снимая обеими руками висящий над потрескивавшим костром круглый полуведерный чайник.
- Я тоже саам, - улыбнулся Прохор Петрович. - Я тоже не могу выйти в дорогу, если не налью себя чаем по самую макушку.
- Очень хорошо сказал! - весело поддержал его Яша. - Очень хорошо! По самую макушку. Меньше никак нельзя.
И принялся разливать чай в кружки.
Федя почти со страхом смотрел на поставленную перед ним кружку. Такой он в жизни своей не видел, даже в магазине.
Вмещала она не меньше литра. Пастухи, желая показать свое уважение к гостю, дали ему самую большую кружку.
Но хозяев не смущали устрашающие размеры их чашек. Со вкусом прихлебывали они почти черный чай с приятной терпкой горчинкой.
Пока остальные пили, Яша срезал с жареного оленьего бедра мякоть, завернул ее в газету и уложил в Федин рюкзак.
- Ничего, ничего! - замахал он рукой в ответ на протесты Феди. - Запас не ноги носят, его брюхо таскает.
Прохор Петрович ополоснул кружку и надел совик. Приподнял его плечами повыше и туго перехватил широкой тасмой с подвешенным к ней ножом с медной отделкой кустарной работы. Совик на груди и спине вздулся громадными горбами. Ноги Прохора Петровича туго обтягивали летние тоборки, сшитые по щиколотку из золотисто-желтой с черными разводами шкуры морского зайца, а выше - из очищенной от шерсти кожи. Надежно просмоленные, они хорошо предохраняли ноги от сырости.
На глазах у Феди крепкая, подтянутая фигура Прохора Петровича неузнаваемо изменилась. На раздувшемся совике неестественно маленькой казалась его голова, а ноги странно тонкими, как чужие.
Прохор Петрович стал похож на жителя какой-то другой планеты.
- Некрасиво? - засмеялся он, перехватив удивленный взгляд Феди. - Зато нежарко идти. За пазухой ветерок несу.
Старый Каллуст поднялся от костра и, укладывая кружку в потертый, мешок, сказал Яше:
- Не сбирайся, парень.
- Что так? - удивился Яша. - Я пойду к Дурному месту.
- Ты же говорил…
- Пойду! - настойчиво повторил старый Каллуст, продолжая укладывать в мешок нужные в дорогу припасы.
Все удивленно смотрели на него, не понимая, почему так неожиданно и круто повернул старик.
- Если ты боишься… - осторожно, не желая обидеть его, начал Прохор Петрович.
- Ничего не боюсь, - перебил его старый Каллуст и показал на Яшу: - Что я скажу его матери, когда парень пропадет?
- Оставайся! - сверкнул черными горячими глазами Яша. - И запомни: не собираюсь я пропадать и не пропаду!
- Я иду, - глухо повторил старый Каллуст, не вступая в спор с раскрасневшимся от гнева Яшей.
Упорство старика оказалось непреодолимым. Как ни бились с ним, как ни уговаривали, он твердил свое: «я иду».
Старый Каллуст собрался быстро. Подпоясался потуже тасмой, на которой рядом с ножом висели медвежьи и волчьи зубы - талисманы от болезней поясницы и ног. Но из куваксы старый Каллуст вышел с видом обреченного. Осмотрел он влажными глазами тундру и махнул рукой.
- Да что уж… Пойдем. - И обернулся к бригадиру: - Увидишь сам… Старый Каллуст смерти не боится.
«Ну и помощник! - думал, глядя на него Федя. - Тяжело придется с ним».
Чтобы ускорить затянувшееся тягостное расставанье, он спросил:
- Где же собака?
- Хорошую собаку не надо звать, - ответил старый Каллуст. - Она всегда знает, где хозяин. Не отстанет.
Не прошли они и десяти шагов, как к ним подбежал небольшой мохнатый пес - черный с белым пятном на глазу и широкими сильными лапами. Загнутый крючком хвост его довольно вилял из стороны в сторону.
- Пойдем, Тол, - сказал, обращаясь к собаке, старый Каллуст. - Людей искать будем. Пропали люди. - И добавил несколько слов по-саамски.
Тол посмотрел в мрачное лицо хозяина. Хвост его замер.
- Понимает! - старый Каллуст показал на собаку. - Все понимает. Только разговаривать не научился еще.
Морщинистое обветренное лицо его расплылось в широкой улыбке, словно осветилось солнцем.
Глава восемнадцатая
ИСПЫТАНИЕ
Федя спешил к Семужьей. Занятый своими невеселыми думами, он не заметил, как его спутники, посматривая издали на реку, озабоченно переговаривались по-саамски. И только после того как Яша и Дорофей с полпути повернули обратно к куваксе, Федя обратил внимание на Семужью. Первое, что бросилось ему в глаза: река стала значительно шире и камней на ней виднелось совсем немного.
«Как же я вчера не заметил, что вода поднимается? - беспокойно подумал Федя. - Проглядел! Не попасть бы теперь в новую ловушку».
У берега Прохор Петрович остановился. Всматриваясь в потемневшую и будто набухшую реку, он сокрушенно покачал головой:
- Прибыла Семужка за ночь. Крепко прибыла!
- Переправляться все же надо, - отрывисто бросил Федя. - Можно раздеться и перейти, где помельче…
- Раздеться! - возразил Прохор Петрович. - Два - три дня назад эта вода была в горах снегом или льдом. Погода-то стоит какая! Теплынь!
- Ждать нельзя, - настаивал Федя. - Будем ждать - потеряем людей!