— Что такое?!
Наташа вернулась к завалу. Журчание доносилось как будто из-под ног.
Так вот оно что! Ручей течет под завалом! Наташа пошла вдоль поваленных деревьев и, наконец, увидела небольшой ручеек, пробирающийся меж громадных елей. Девушка радостно улыбнулась:
— Вот ты где, плутишка!..
Она присела у самой воды и опустила в нее руки. Вода в ручье была холодная, чуть буроватая, но чистая и прозрачная. Наташа с удовольствием напилась и, став на колени, наполнила свой бидончик.
Дно ручья покрывал слой белого песка, а в самой середине его, где течение было особенно быстрым, на песке выделялись какие-то мелкие темные зер-нышкя.
Вдруг резкий порыв ветра всколыхнул вершины елей, и тонкий луч солнца прорвался к затерянному ручейку. На мгновение ручей словно ожил, а на дне его ярко блеснули темные зернышки.
Наташа встрепенулась: «Вдруг это что-нибудь интересное!» Она зачерпнула маленькую щепотку песка, но быстрое течение смыло легкие песчинки, и в руке осталось лишь несколько тяжелых зернышек. Наташа поднесла их к глазам и стала внимательно рассматривать.
На ладони лежали тонкие блестящие плиточки, по цвету похожие на оловянную фольгу, в которую завер-тывают шоколадные конфеты. Плиточки мелкие: мень-: ше конопляного семечка. И все-таки можно было рассмотреть, что почти все они имеют форму маленьких правильных шестиугольничков, «Что бы это могло быть?» — подумала Наташа, рассматривая крохотные блестящие пластиночки. Ничего подобного она не видела даже в музее Петра Ильича.
— Надо набрать их побольше, — сказала она себе и зачерпнула целую горсть песка. На ладони осталась заметная кучка тяжелых сверкающих плиточек. Наташа тщательно завернула их в бумажку и положила в карман куртки.
Пора возвращаться.
Вот и последний завал, через который она дважды перебиралась, отыскивая ручей. Но куда от него идти? В какую сторону?..
Наташа огляделась. Повсюду ее окружали высокие томные ели. Куда же идти? Вон вдали кик будто знакомое поваленное дерево! Наташа проворно направилась к нему, перебралась через большой завал, прошла еще несколько шагов и неожиданно оказалась на краю болота.
Девушка остановилась и растерянно посмотрела по сторонам. Нет. Здесь она не проходила… Она повернула в другую сторону. Перебралась через несколько завалов. И снова остановилась.
«Пора бы быть самолету…»—мелькнула у нее тревожная мысль. Наташа пошла быстрее. Неясный страх начал заползать в ее душу. Правильно ли она идет? Она пересекла еще несколько завалов и с ужасом увидела, что перед нею снова расстилается болото.
Заблудилась!.. Заблудилась… Оставалось одно: выйти на ручеек и поискать свои следы. Наташа прислушалась. Но кругом было тихо. Лишь где-то в стороне глухо поскрипывает надломленное дерево.
Что же делать? Кричать? Но кто ее услышит? Идти? Но куда?..
Вдруг тихий шорох послышался за ближним завалом, Наташа вздрогнула всем телом и быстро обернулась. Чьи-то внимательные злые глаза следили за ней «з-за густых ветвей. На миг она окаменела. Но в следующее мгновение вскрикнула, выронила из рук бидончик и что есть мочи бросилась бежать.
Она бежала, не разбирая дороги. Острые сучья царапали ей лицо и руки. Она проваливалась в какие-то ямы. Вставала и снова бежала. Бежала до тех пор, пока не почувствовала под ногами трясину.
Тогда она отступила назад и в изнеможении опустилась на поваленное дерево. Наташа была в отчаянии: «Уйти, никому ничего не сказав! Без ружья, без компаса. Бросить на произвол судьбы раненого человека! И вот теперь так глупо умереть у этого болота… Это могла сделать только она. Глупая, глупая девчонка! И она еще собиралась стать геологом! Где уж там!.. — Сидеть бы ей дома, около мамы…» Она вдруг вспомнила ее, свою маму, заботливую, ласковую, нежную. Она увидела ее лицо таким, каким оно было в последний раз, у поезда, когда мама изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать, но Наташа видела, что ее милые печальные глаза блестят от слез.
«Бедная мамочка!..» — Наташа всхлипнула. Силы окончательно оставили ее.
Глава пятая НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ
Вая просыпалась… Точно гордая капризная красавица, привольно разметавшаяся на пышных изумрудных шелках своего ложа, нежилась она под сенью хмурых лесов, надежно охраняющих ее от любопытных глаз. Лениво, словно нехотя, сбрасывала с себя ажурные покровы ночного тумана. Тихо, сонным голосом шепталась с зелеными, омытыми росой берегами. Кокетливой рябью отвечала на шалости утреннего ветерка.
Но вот яркое солнце показалось над лесом. Тысячами сверкающих искр брызнули его горячие лучи сквозь высокий частокол вершин. Тысячами крохотных огней вспыхнули капли росы на мгновенно оживших берегах. Тысячи трепетных бликов побежали по воде навстречу солнцу. Будто чья-то светлая улыбка озарила склонившиеся над рекой леса…
Андрей Иванович отбросил полог палатки и вышел на берег. С реки потягивало холодком. Он поежился. Невольно покосился на высокую, словно только что политую из лейки траву. На миг остановился. Но потом быстро сбежал к реке, разделся и, не раздумывая, бросился в искрящуюся на солнце воду.
Через минуту несколько взмахов сильных рук вынесли его на середину реки. Он фыркнул от удовольствия, шумно вдохнул тугой, пахнущий туманом воздух, упрямо тряхнул головой и легко поплыл вдоль седых от росы берегов навстречу утреннему ветру…
Выбравшись на берег, он быстро оделся, разложил костер, пристроил на нем котелок с водой и только после этого окликнул своих спутников.
Спустя несколько минут из палатки выбрался Петр Ильич и показались заспанные лица мальчишек. Вставать им явно не хотелось. Давал себя знать трудный переход по тайге. Зябко поеживаясь, они присели у костра.
Андрей Иванович рассмеялся: — — Чего вы к костру-то жметесь? А ну-ка в воду!
Валерий передернул плечами: — А вы бы сами — в воду.
— Так я только что оттуда. — Андрей Иванович c улыбкой показал на мокрые волосы.
Саше снова стало стыдно за дерзость Валерия и, хотя его самого пробирала дрожь, он быстро вскочил, разделся и, ни слова не говоря, побежал к воде.
— Ох, хорошо!.. — послышалось оттуда через некоторое время. — Валерка, Петр Ильич, идите сюда!.. Вода — как парное молоко!..
Петр Ильич замахал обеими руками: — Нет, я на такие подвиги не способен.
А Валерий поднялся, молча сбросил с себя одежду и, смешно подпрыгивая по мокрой траве, тоже затрусил к воде.
Вскоре мальчишки переплыли реку и вышли на небольшой мысок противоположного берега. Травы здесь не было. С небольшого обрыва, нависшего над мыском, по— видимому, то и дело обрушивались комья глины, поэтому весь мысок был покрыт красноватой липкой грязью.
— Ну и пляж!.. — проворчал Валерий, отмахиваясь от комаров. — Плывем обратно!
Он пошел было к воде, но вдруг остановился.
— Сашка! Смотри. Вот т. ебе и владения злых духов!
Саша посмотрел на землю. Прямо у ног Валерия белела грязная скомканная бумажка.
— А вот еще!
— Да их здесь полно!
Действительно, весь мысок был засеян скомканными, пожелтевшими, замазанными глиной и по-видимому побывавшими в воде бумажкам-и.
— Не хватает только консервных банок и пустых бутылок! — рассмеялся Валерий.
Саша промолчал. Слишком уж обыденными 'были эти бумажки на берегах реки Злых Духов. Мальчики поплыли обратно.
Андрей Иванович и Петр Ильич о чем-то оживленно разговаривали, лосматривая на разложенную перед ними карту.
— Андрей Иванович! — Валерий насмешливо прищурил глаза. — А ваши духи, оказывается, вполне цивилизованный народ!
— То есть?
— Отправляясь на пикники, они завертывают свою закуску в бумагу.
— Какую закуску? Какую бумагу? Ничего не пойму!
Саше надоело Валеркино кривляние: — Мы были на том берегу, Андрей Иванович, и нашли там целую груду каких-то бумажек.
— Бумажек? — Андрей Иванович на минуту задумался. — А вы поднимали их с земли-то?