Примерно то же в 1930-е гг. писал Шубарт: "Русские переняли атеизм из Европы. Он — лейтмотив современной европейской цивилизации, который все более четко проявлялся в ходе последних четырех столетий. Целью, к которой — сначала бессознательно — стремилась Европа, было разделение религии и культуры, обмирщение жизни, обоснование человеческой автономии и чистого светского порядка, короче — отпадение от Бога. Эти идеи и подхватила Россия, хотя они совершенно не соответствуют ее мессианской душе. Тем не менее, она не просто поиграла ими, но отнеслась к ним с такой серьезностью, на какую Европа до сих пор еще не отваживалась. Максималистский дух русских довел эти идеи до самых крайних последствий — и тем самым опроверг их. Большевицкое безбожие на своем кровавом языке разоблачает всю внутреннюю гнилость Европы и скрытые в ней ростки смерти. Оно показывает, где был бы сейчас Запад, если бы был честным… Русские взяли на себя судьбу Европы, предвосхитив ее. Теперь мы видим пропасть, в которую ей придется упасть, если она не отречется от своих идей или не оставит их. Россия доказала всему человечеству несостоятельность безбожной культуры… и страдает за всех… Русское безбожие — ядро большевицкой революции — это ультиматум Бога Европе. В этом и надо искать ее всемирно-исторический смысл".
Одно время у неравнодушных, ищущих представителей западной философии XX в. логическим выводом из атеизма стало ощущение абсурдности мира — атеистический экзистенциализм (А. Камю и др.). Экзистенциалисты пытались вернуться к вере из бездны неверия, но не шли дальше горделивого создания острова с собственными законами бытия в океане хаоса. Хайдеггер при этом считал, что "не время ставить вопрос о Боге" — об этом "позаботится судьба"… Но даже эти интеллектуальные попытки поиска в жизни духовного смысла уже оставлены. Современная западная философия занялась анализом различных философских категорий и инструментария познания, не обращаясь к его смыслу.
В то же время, в отличие от насильственного богоборческого коммунизма, в секулярной западной демократии создана свободная антихристианская система, отстаивающая право народа на слепоту и невежество (таким народом легче управлять). Америку официально запрещено называть "христианской страной". Губернатор штата Миссисипи, позволивший себе это выражение, был обвинен в "нарушении прав человека" и под давлением еврейской ложи Бнай Брит был вынужден извиниться. По требованию тех же кругов в США с 1960-х гг. запрещена молитва в школах и других общественных местах…
Лишь немногие христиане на Западе сознают множащиеся апокалипсические приметы, но бессильны что-либо изменить. Западные официальные конфессии, включая католицизм, дружно устремляются к экуменическому слиянию с иудаизмом в "религию будущего"… Мы знаем, кому она будет нужна вместо отработанного пара атеизма.
Положение в России должно быть осмыслено в этом всемирном масштабе: не возврат к коммунизму и не присоединение к "общечеловеческой семье", а восстановление своей православной традиции, восстановление России в ее роли Удерживающего. Эта цель должна стать государственной, иначе наступит конец истории.
Давно уже замечено, что нередко с возрастом люди приходят к Церкви, потому что чем ближе конец жизни — тем острее потребность понять ее смысл. Например, просвещенец Гете, написавший в молодости «Прометея», незадолго до смерти осознал: "Подлинной, единственной и глубочайшей темой истории мира и человечества, темой, которой подчинены все прочие, остается конфликт между верой и неверием. Все эпохи, в которых господствует вера… отличаются блеском, вдохновением и плодотворностью как для самих себя, так и для последующего времени. Наоборот — все эпохи неверия, в какой бы то ни было форме… даже если бы неверие на мгновение могло похвалиться ложным блеском, — пропадают для последующих поколений, ибо никто не желает возиться с познанием бесплодности".
Такие отблески недавней атеистической эпохи на русской земле — и полеты в космос, где космонавты "не видели Бога" (в СССР печатались такие плакаты), и кладбище Новодевичьего монастыря в Москве, которое большевики сделали номенклатурным; этот состязательный парад атеистических надгробных памятников как последней мечты большевика — рядом со стенами древнего храма — жалкое и поучительное зрелище…
Можно посоветовать взглянуть на это новыми глазами тем нынешним русским атеистам, которые сохранили в себе те же максималистские качества, что и их предшественники в XIX в. То есть, которые способны на жертвенное служение России, но не пришли к Православию из-за сложностей нынешнего обманно-разрушительного времени, в котором истина уже не запрещается, а топится в океане лжи. Но они сопротивляются этой лжи, тем самым их смысл жизни остается все же духовным в отличие от западного атеизма. Они помнят, чему их учили в советской школе: "Жизнь дается человеку только один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". Таким людям пора наполнить эту формулу истинным и достойным русского человека содержанием.
1996 г.
Беседа на всероссийском "Радио-1 Останкино" (в эфире 5.9.95) в связи с заданием президента РФ дать определение фашизму и начать борьбу с ним. Передачу ведет И.с. Грачева.
Грачева: Творческое объединение «Слово» приглашает вас послушать передачу "Писатели у микрофона". Сегодня у нас в студии писатель Михаил Викторович Назаров. Многим слушателям он уже известен, он неоднократно выступал у нашего микрофона, тема нашей сегодняшней передачи — фашизм.
Назаров: Ну, назовем это так.
Грачева: Поскольку наш президент дал задание самым лучшим умам России определить, что такое фашизм, то есть найти точную формулировку этого термина, а Вы изучали и в Мюнхене, и здесь это явление — Вам и карты в руки. Наши словари определяют это явление довольно-таки коротко…
Назаров: Да, они определяют. Поэтому задание президента несколько удивительно: с одной стороны, издается указ против фашизма и нужно предполагать, что уже известно, что такое фашизм; с другой стороны, дается задание Академии Наук определить понятие фашизма как-то противоречивый указ… А все советские словари и лингвистические, и толковые, и энциклопедические, и философский словарь — дают одно и то же определение, которое, с моей точки зрения, неточное. Мы позже, может быть, затронем вопрос, почему так получилось.
Сейчас Академия Наук определила фашизм как "идеологию и политическое движение", которым присущи "культ личности, вождизм, крайний национализм и шовинизм, посягательство на национальное равноправие", а также пропаганда войны как средства решения спорных вопросов. В принципе я ничего не имею против такого определения, я ведь тоже противник фашизма, только по другим немножко причинам. Но это определение можно отнести к очень многим явлениям в истории — и российской, и зарубежной. Например, оно вполне применимо к тоталитарным коммунистическим временам, особенно в 1920-е гг., или к расстрелу парламента в 1993 г., а если посмотреть за границу, оно применимо, скажем, не только к гитлеровскому режиму, в основном ведь сегодня под фашизмом имеется в виду гитлеровский режим…
Грачева: Хотя это не совсем точно…
Назаров: Это не совсем точно, мы к этому подойдем еще… Но это понятие применимо, скажем, и к турецкому геноциду армян, и к израильской политике против палестинцев, которая была Организацией Объединенных Наций в 1975 г. признана формой расизма. А совсем недавно появился официальный документ США "Стратегия национальной безопасности", где совершенно открытым текстом провозглашается американское военное вооруженное доминирование над всем миром, и мне кажется, что термин фашизм можно применить в каких-то аспектах и к этому документу. То есть примеров, подпадающих под определение, данное Академией Наук, можно привести очень много, тогда как фашизм с научной точки зрения есть все-таки явление более четкое, оно определено как историческими границами, так и географическими.