«На нашу молодежь религиозные праздники действуют подзадоривающе. Именно в эти дни хочется подчеркнуть свой решительный отрыв от религиозного прошлого и от всего, что связано с религией. Еще недавно рабочая молодежь на улицах и площадях сжигала изображения и куклы богов и святых всех стран и народов. Теперь, перейдя к более углубленным методам антирелигиозной пропаганды, она сжигает свое религиозное прошлое. И вот каким образом: в Ива ново-Вознесенске на рождест венских праздниках стали перекрещиваться: Степанова Нина – Нинель. Широкова Мария – Октябрина. Демидов Петр – Лев Троцкий. Марков Федор – Ким, Смолин Николай – Марат Тендро, Гусев Павел – Лев Красный, Клубышев Николай – Рэм Пролетарский, Уваров Федор – Виль Радек, Челышев Иван – Иван Красный.
Не только комсомольцы и партийцы \'\'перекрещиваются”, но нет отбоя и от беспартийных.
– Товарищ, прошу меня перекрестить.
– Фамилия?
– Дворянкин, беспартийный.
– Как хочешь называться?
– Красный Боец.
Их много теперь этих беспартийных "Коммунаров Калыгиных"…»
Но даже малое дитя знает ныне, что « как вы судно назовете, так оно и поплывет ». Вот и приплыли.
Философия имени
Вспомним, как завораживает нас родословие Иисуса Христа с первых же строк Евангелия от Матфея. Вспомним, как начинаются молитвы наши: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!» И это неудивительно, ведь имя – мистический образ личности! Более того, наше отчество связывает нас с нашим отцом, а фамилия – с целым родом не просто звуковым и графическим образом.
О. Павел Флоренский, посвятивший этому феномену книгу «Имена», пишет: «Поверьте, что тема личности дается именем, и все остальное – лишь простая разработка этой темы по правилам контрапункта и гармонии… Имена – такие произведения из произведений культуры. Высочайшей цельности и потому высочайшей ценности, добытые человечеством».
Эпиграфом к ней он поставил слова А.Ф. Лосева из книги «Философия имени», которые не могу не привести: «А то. что имя есть жизнь, что только в слове мы общаемся с людьми и природой, что только в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах ее проявления, это все отвергать – значит впадать не только в антисоциальное одиночество, но и вообще в античеловеческое. в антиразумное одиночество, в сумасшествие. Человек, для которого нет имени, для которого имя только простой звук, а не сами предметы в их смысловой явленности, этот человек глух и нем, и живет он в глухонемой действительности. Если слово не действительно и имя не реально, не есть фактор самой действительности, наконец, не есть сама социальная (в широчайшем смысле этого понятия) действительность, тогда существует только тьма и безумие и копошатся в этой тьме только такие же темные и безумные, глухонемые чудовища. Однако мир не таков».
Пользуясь случаем, прошу многих и многих русских людей отбросить давнюю привычку дурного свойства и не называть близких своих людей, часто жен и мужей, по фамилии или прозвищу, а обращаться к ним дорогими святыми именами.
Троцкий и главкократия
Однако было бы ошибочно думать, что вакханалия с переименованиями распространялась только на граждан. Именно об этом со свойственными ему жесткостью и безапелляционностью вел речь в № 14 «Рабочей Москвы» от 1922 года член Московского Совета Лев Троцкий:
«…Главкократия превратила заводы в номера и думала, что этим можно ограничиваться. Все попытки побудить переименовать заводы и фабрики на советский лад разбивались о высокомерие глаекократии и непонимание психологической и даже политической стороны этого дела. Это все равно как если бы в армии сохранили полки имени великого князя или герцога Ольденбургского и проч. и проч.
Пора дать, наконец, заводам и фабрикам советские имена.
Наряду с именами вношу предложение: 1) предложить заводоуправлениям, по соглашению с завкомами, представить на общее собрание заводов несколько названий на окончательное голосование самой массы; 2) окончательное утверждение названия принадлежит Московскому Совету; 3) вся эта работа переименований должна завершиться до 5-й Октябрьской годовщины; 4) празднование имени заводов и фабрик приурочить ко дню Октябрьской годовщины; 5) строжайше воспретить, после определенного срока называть заводы в официальных документах, заявлениях, речах, статьях и проч. – именами бывших владельцев».
Без корней?
Возможно, кто-то и спросит: а не все ли равно, как называть? Спешу уверить таковых, что все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Так, слово бродяга отдает некоей болью, чего никак нельзя сказать об аббревиатуре бомж, из которой выхолощено человеческое чувство, и прежде всего – чувство сострадания к ближнему. Аббревиатура не может вызывать сострадания по определению!