Убежище оказалось достаточно просторным, и Жакоб смог в нем удобно лечь. Даже оставалось место ворочаться. Щели между тюками постепенно становились серыми. Светало. Жакоб слышал, как с берега на корабль спускались люди. Ришар, старший слуга, вместе с гребцами тяжелыми шагами прошел по молу. Они прыгнули на корабль и достали забортный трап. Ришар немедленно сел на скамью для гребцов и подал команду отчаливать. Сначала корабль плыл по течению в сторону другого берега. Раздались возгласы гребцов. С огромным трудом удалось повернуть против течения. Затем бросили канаты бурлакам. Некоторое время корабль качался в разные стороны, бурлаки затянули свою старинную монотонную песню — корабль медленно потянулся вверх по реке.
— Кто плывет? — спросили часовые, несущие вахту.
— Ришар на грузовом судне, принадлежащем корабельщику Фридольфу из Лиона. Груз следует в Шалона-на-Соне.
— Кто на борту?
— Шесть гребцов, пассажиров нет!
Шум в порту стих, Жакоб отплыл из Лиона.
Друг
Три или четыре дня Жакоб находился на корабле. Днем он сонно прислушивался к возгласам гребцов и пению бурлаков, по ночам, если лодка причаливала и находилась под присмотром портовой охраны, выползал из своего убежища и разминал затекшие и сведенные судорогой руки и ноги, прежде чем снова залезть в свою «пещеру».
Как-то ночью Жакоб услышал, что у борта кто-то скребется, приближаясь к нему, послышался глухой удар, как при падении, и спотыкающиеся шаги. Замерев, он ждал. Может быть, это вор? Вот неизвестный оказался на скамье для гребцов, потом слегка отодвинул тюки, загораживающие вход в убежище Жакоба.
Жакоб ощущал себя в западне. Что он мог сделать? Ему не пришло в голову ничего лучшего, как залаять по-собачьи.
Некоторое время все было тихо. Затем Жакоб услышал тихий смешок.
— Вылезай! — прошептал мальчишеский голос. — Пастух, привыкший иметь дело с собаками, не даст себя обмануть.
Жакоб выполз из пещеры. Перед скамьей для гребцов на коленях стоял мальчик, ненамного старше его самого, но крупнее и сильнее. На боку у него болталась пастушеская сумка. Мальчики смерили друг друга взглядами. У каждого за поясом был нож, блестевший в бледном свете луны.
— Разве быть одному — так уж хорошо? — спросил пастушок. — Или, может быть, здесь не хватит места для двоих?
— Вдвоем дела пойдут лучше, — согласился Жакоб, так как мальчик показался ему неплохим.
— Тогда давай расширим убежище, чтобы я поместился с тобой.
— Для этого нужно не так много, — сказал Жакоб и освободил мальчику проход между тюками.
Со словами: «В тесноте да не в обиде», — пастушок заполз в пещеру. Он развязал свою сумку, достал оттуда сыр и угостил Жакоба. Мальчики сидели на корточках, прислонившись к тюкам. Пастушок ел сыр, отрезая кусочки ножом.
— Там, на том берегу, — он показал ножом на восток, — я пас в известняковых горах стадо овец, принадлежащее тамплиерам. Если же тебе вздумается сказать хоть слово против этого ордена, я сброшу тебя в воду! Теперь стада находятся в руках воров! А как еще прикажешь называть людей короля? Они убрали со шкур овец красные кресты, чтобы никто ничего не мог заподозрить. И тогда я сбежал, — спустя мгновение он повторил с возмущением: — Убрали красные кресты!
Жакоб кивнул. Да, это было чудовищное преступление! Красный крест являлся знаком того, что человек передал свое имущество под защиту ордена: мельник рисовал его на своей мельнице, домовладелец — на стене дома, хозяин стада клеймил крестом свой скот; кроме того, владения ордена тоже были помечены красным крестом. Увы, на помеченную красным крестом собственность было совершено посягательство! Красные кресты страшили сыщиков, занимающихся розыском тамплиеров!
— Куда ты, собственно говоря, собрался? — поинтересовался пастушок, вытирая рукавом рот.
— В Париж.
— Я тоже собрался в Париж, — сказал пастушок, — и, кстати, меня зовут Эрек.
— А меня — Жакоб, и крещен я в честь Великого магистра. Я намереваюсь…
— Тихо, люди идут!
Мальчики проворно юркнули в «пещеру» и загородили тюками лаз. Значит, уже наступило утро? Жакобу казалось, что эта ночь пролетела гораздо быстрее, чем предыдущие. Гребцы вернулись и бросили на корабль свои котомки. Жакоб узнал голос Ришара, потом послышались незнакомый мужской голос и спотыкающийся топот лошадиных копыт по палубе. Лязгала цепь; с тумбы спустили канат и бросили на корабль. Чужак вместе с Ришаром направился к скамье для гребцов, меч его стучал о доски, за которыми притаились мальчики, едва отваживающиеся дышать.