— Что? Ничего? — раздраженно закричал господин де Мондидье. Но потом вдруг спокойно добавил: — А ведь я так и думал, — он схватил свою одежду и ушел.
Остальные же задумались над содержанием надписи на камне. И каждый тайком задавал себе вопрос, не указывают ли эти знаки на драгоценные сокровища, поисками которых они занимались.
Патриарх Иерусалимский благосклонно принял табличку, когда господин де Пайен сказал ему:
— Мы уповаем на вашу мудрость, достопочтенный отец. Поэтому просим вас изучить эту табличку с тем, чтобы узнать, какая важная информация в ней содержится.
— Ну-ну, — пренебрежительно сказал патриарх, — я займусь этим в свободное время, в виде исключения. А то получается так, что каждый, кто найдет какую-нибудь глыбу, захочет прийти ко мне, чтобы я ее исследовал. Только имейте в виду, — он поднял указательный палец, — здесь находят сотни камней с надписями. Вся местность сплошь усеяна развалинами!
— Вероятно, вы правы, — согласился господин де Пайен, стремительно вскочив с места, — и я прошу вас заранее извинить меня, достопочтенный отец, зато, что беспокою вас по таким пустякам. Впрочем, истина выяснится только после расшифровки надписи.
Он поцеловал кольцо патриарха на протянутой ему руке и ушел. Где он обнаружил надпись и что это был за камень, он патриарху не сказал. По пути домой господин де Пайен даже насвистывал, будучи доволен собой, и в веселом настроении возвратился в дом тамплиеров. Если бы он, однако, знал, что патриарх, попрощавшись с ним, тут же забыл про восковую табличку с письменами, то господин де Пайен был бы слегка разочарован.
Еще перед тем, как он достиг ворот дома тамплиеров, его окликнул барственный молодой голос:
— Эгей, господин Гуго! Вы меня уже не узнаете?
Господин де Пайен увидел перед собой рыцаря с блестящими глазами и столь густыми локонами, что его шевелюра напоминала каракуль. Де Пайен озадаченно смотрел на рыцаря.
— Это невозможно! — воскликнул он, не веря своим глазам. — Господин Фулько Анжуйский! Что вы тут делаете?
— То же, что и вы, дорогой друг. Мне бы хотелось быть чем-нибудь полезным для королевства.
— Идите к нам, если пожелаете. Остальные тоже удивятся.
— Этого я, к сожалению, не смогу, господин Гуго, так как король хочет со мной немедленно поговорить, а завтра я должен буду ехать вместе с ним осматривать королевство.
— Я знаю об этой поездке, — сказал господин Гуго, усмехаясь, — с собой он возьмет кронпринцессу.
Граф Анжуйский очень спешно попрощался. Господин де Пайен опять принялся насвистывать песенку, которую перед этим насвистывал с таким удовольствием. Ему нравился Фулько Анжуйский, даже несмотря на то, что симпатии короля поощряли в Фулько барские манеры. Возле помещения для седел господин де Пайен встретил господина де Мондидье, который пребывал в самом мрачном настроении.
— Кто вам так насолил, господин Пэ? — спросил он, улыбаясь.
— Вы насолили мне, господин Гуго, вы и никто иной.
Глаза господина де Мондидье гневно метали молнии в тамплиеров.
— Я не сознаю за собой никакой вины, — сказал господин де Пайен, высоко подняв брови.
— Вы мучаете нас без всякой пользы! Разве мы не можем за то время, которое понадобится патриарху на расшифровку знаков этой надписи, по крайней мере произвести пробные раскопки в южной части зала с колоннами?
Лицо господина де Пайена на миг нахмурилось, он сказал, пожав плечами:
— Пусть будет так, как вы хотите, господин Пэ. Давайте выроем три ямы для раскопок и посмотрим, что находится под полом зала с колоннами.
И, увидев, что лицо господина де Мондидье повеселело, он снова улыбнулся и сообщил ему, что встретил на улице господина Фулько Анжуйского.
— Ага! — воскликнул господин де Мондидье, а затем добродушно сказал: — Надеюсь, что принцесса с ним поладит! Как наследник трона Фулько мне кажется идеальным!
На следующий день тамплиеры начали проводить пробные раскопки в южной части зала с колоннами. На эти раскопки они потратили много недель. Но ничего там не обнаружили, кроме каменных осыпей.
Знаки на камне
Снова исполнилась годовщина со дня их приезда на Восток, когда патриарх за завтраком обратил внимание на восковую табличку, обнаруженную его слугой в дровяном складе. Патриарх был болен, он кашлял и оставался в постели. Хотя в этот день было на редкость душно, он велел поставить перед кроватью жаровню. Слуга усердно ворошил кочергой дрова и между ними увидел восковую табличку. Она была покрыта черной пылью.
— Не знаю, святой отец, имеет ли это отношение к вашим склонностям.