Когда Дэвид уходил, близнецы бегали вокруг дерева за свиньей, подбадривая себя такими стихами:
– Не забудьте отпустить свинью на волю! – когда Дэвид подошел к забору, дыра показалась ему похожей на хороший сладкий зевок.
…И вот он снова в мастерской! В огромном окне, как за увеличительным стеклом, мигали ночные звезды. Бьюти очнулась и посмотрела на часы.
– Одна минут первого, – сказала она сонным голосом. – Как ты быстро. А я, знаешь, вздремнула. Две минутки, не больше, а сколько всего приснилось… как будто целый день прошел. Что это у тебя?
В руках у Дэвида был листок.
– Странно, – бормотал он, – странно…
– Что это? – Бьюти подошла к нему.
– Страница из той самой книги. Такли-Сякли сказали…
– Такли-Сякли? – удивилась Бьюти.
– Близнецы. Они живут там, за забором. В доме-тыкве. И сами как две тыквочки.
Дэвид снова уткнулся в листок.
– Ничего не понимаю. «Самый тыквенный из тыкв» – как будто про них. И про «чучки» они мне тоже говорили. Знаете…
– Да?
– По-моему, кто-то давным-давно описал Такли-Сякли в этом стихотворении, только назвал по-другому.
– Давным-давно? А сколько им лет, этим близнецам?
– Может, что… а может, пять. Я так и не понял.
– А здесь ты что-нибудь понимаешь? – спросила фея про листок у него в руках.
– Честно говоря, пока не очень. Давайте дочитаем до конца…
Сватовство Йонги-Бонги-Боя
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, или Одними приключениями сыт не будешь
Дэвид перечитал стихи и убедился: это было е тот листок, с которым скрылся за забором рыжий кот.
– На том листке, я это хорошо помню, были строчки:
Под ногами его шебуршится
Рыжий кот по прозванию Фосс…
Он не успел закончить – на пороге стояла мама.
– А сейчас ты мне скажешь, где в такое позднее время должны быть восьмилетние мальчики, – голос у мамы был скорее усталый, чем рассерженный. В руках у нее был плащ… мокрый плащ… хотя день был солнечный.
– Дождливым выдался сегодняшний день в графстве Чешир, – раздался вдруг голос Камиллы. Никто не успел заметить, как включился телевизор. – К чему бы это? – обратилась она к зрителям, но Дэвиду почему-то показалось, что вопрос адресован его маме.
Флокси вспыхнула и поспешила выключить телевизор. Она была очень расстроена и даже не удивилась тому, что в другое время могло бы ее потрясти. Она улыбнулась гостье, стараясь ничем не выдать своей усталости.
– Мама, познакомься, это…
– Можешь не объяснять, – Флокси кивнула сыну и повернулась к даме. – Я вас сразу узнала. Когда я сделала ваш воображаемый портрет, сама не поверила: смотрю… ну как живая!
– Иногда так хочется побыть живой, – вздохнула Бьюти. – Без «как». Просто живой.
– Да… я вас понимаю.
Флокси озиралась, не узнавая своих картин. Куда делся черный лимузин? Отчего перекосило плакат на заборе? Где детектив с трубкой? Где старая ведьма? Где, наконец, рыжий кот?
Перехватив мамин взгляд, Дэвид начал объяснять, что произошло в мастерской и за ее пределами, но очень быстро запутался в словах-репейниках «а тот», «а этот». Флокси уловила одно: столкнулись две силы, и, кажется, война разгорелась нешуточная. «Что ж это происходит? – подумала она. – Уже нарисованные люди не могут с друг другом ужиться! Надо что-то делать! И чем скорее, тем лучше…»
– Ну, что приуныл? – спросила она Дэвида.
– Надо как-то все это распутать, а как – не знаю.
– Наберись терпения. Это только в сказках для самых маленьких клубок распутывается сам собой. А сейчас пора спать, Дэвид.
– Я все равно не засну!
Мама пристально посмотрела на сына. Нет, это был не каприз. После загадочного исчезновения отца Дэвид как-то сразу почувствовал себя мужчиной в доме. Никогда, даже в пять лет, он не капризничал.