Мерзкий Наплеватель днем, как всегда, отсыпается в своем дворце-бутылке, а Черный Сквозняк — сильный и коварный. К тому же он проворнее любой птицы — попробуй поймай сквозняк.
Воробей вздохнул и вернулся в дом.
Дом свой — широченный паз в балке, откуда давным-давно вывалилось стропило, — Чиврик очень любил. Сюда не попадал дождь, а зимой дерево и теплая подстилка спасали от мороза и ветра.
Хотя воробьи и не запасаются впрок, в доме, кроме спальни, была кладовая, которой Чиврик гордился и хвастал при каждом удобном случае.
Вот и сейчас, чтобы успокоиться, Чиврик принялся проверять свои припасы. Под стенкой в кладовой горками лежали несколько десятков тыквенных семечек, зерна пшеницы, крупа и пшено, а возле «спальни» — семнадцать мух, засохших, однако по-прежнему аппетитных. Припасов, в общем, было немного, но в разговорах с другими воробьями количество их мгновенно возрастало: зерно Чиврик мерил мешками, а мух он, по его словам, заготовлял на зиму столько, что непонятно было — как они еще вообще не перевелись.
Трогать свои припасы Чиврик не стал, а, пригладив перья, выпорхнул из гнезда и перелетел к соседнему пятиэтажному дому, где была вареничная. Вареников воробей не любил — уж очень тесто жесткое, а вот оладьи можно поклевать.
И того, и другого во дворе вареничной была целая громадная кастрюля, которая называлась сложно и не очень понятно для Чиврика — «пищевые отходы».
Возле кастрюли завтракало несколько десятков приятелей Чиврика.
— Привет, — поздоровался один из них. — Присоединяйся. У них сегодня оладьи пригорели — целую сковородку выбросили.
— Где тебя так пощипали? — спросил другой, торопливо проглотив большую крошку.
— Наплевателя, небось, все знаете, — небрежно ответил Чиврик, выбирая, какой из оладушек подзакусить.
Воробьи, услышав зловещее имя, опасливо оглянулись и перестали клевать.
— Так вот, — заявил гордо Чиврик. — Я ему вчера все кости пересчитал. Правда, у этого ничтожества даже костей нет, но после моей трепки лапу ему пришлось перевязать.
— Точно! — испуганно-восторженно пискнул Куцехвост. — Я сам видел — лапа забинтованная.
— А Черный Сквозняк?! — Чиврик даже о боли в крыле позабыл. — Я его вчера узлом завязал.
Воробьи ахнули от восторга. Склонив набок головы, они приветствовали героя.
— Если развяжется, может сюда прилететь, — как бы между прочим, добавил Чиврик.
Его трусливых и глупых приятелей будто ветром сдуло — всей стаей спрятались в ветвях акации.
Чиврик выбрал самую пышную и уже раздолбанную оладью и с аппетитом принялся завтракать.
Поев, он по привычке залетел в самую вареничную, чтобы попрыгать на столах, чем-нибудь запить завтрак — молоком, чаем или компотом.
«Как же там Удивленыш?» — вспомнил он и, благодарно чирикнув девушкам-поварам, полетел в детский городок.
Там было тихо и мрачно. Дети — в школе или в садике, взрослые — на работе. Время тайной жизни зверей, вещей и созданий начнется по-настоящему только с полуночи. Для дня остаются разговоры, да и то шепотом.
Чиврик с высоты осмотрел весь городок, площадку, на которой собрались все Ржавые.
И тут он заметил Филина. Еще более скособоченного и несчастного, с измятым крылом.
Чиврик спикировал на землю и сел напротив старшего собрата.
— Чи-чивр, — удивился он. — Что с вами, уважаемый Филин?
— Ух-ху-хух! — горестно вздохнул Филин. — Я вчера разбился. Мы спасали Удивленыша, я наткнулся на копье Дон Кихота и упал. Я уже совсем слепой, мой брат. Пусть будут целыми твои перья и чистым поутру голос, — добавил Филин традиционное приветствие птиц.
— Вы спасли Удивленыша?! — обрадовался Чиврик.
— В том-то и дело, что нет.
Филин говорил медленно и тяжко, переживая, по-видимому, не только боль от падения, но и душевную боль.
— Я почти разучился летать, мой брат. Я рухнул, потому что Удивленыш не мог пробраться сквозь сеть-западню, а Дон Кихот вместо того, чтобы разогнать пауков, ткнул копьем мне в крыло. Удивленыш теперь погибнет. Мерзкий Наплеватель пытает его Черными Словами…
— Нет! — решительно чирикнул самый мудрый и отважный в мире воробей. — Я спасу Удивленыша! Это дело чести. Мерзкий Наплеватель и его не менее мерзкие слуги оскорбили самых достойных в мире птиц. Моя месть будет ужасной.
— Как же ты спасешь Удивленыша, если мы, такие огромные, железные, не сумели это сделать? — удивился Филин.
— Еще не знаю, — беспечно ответил Чиврик. — Если силой не получается, попробуем хитростью. Я лучше всех птиц знаю стратегию и тактику военного искусства!