Оказав помощь Ллою, Ула занялась вместе с остальными варами своими повседневными обязанностями.
Жжоки больше не проявляли интереса к телу гуабонга, и он теперь мог постепенно приходить в себя. Удар дубины Коча там, в лесу, видимо, только сильно оглушил его, не проломив костей черепа, и для выздоровления требовалось просто время. И гуабонги, и апшелоки были частью дикого мира, в котором, чтобы выжить, требовалась не только сила и ловкость, но и способность организма восстанавливать собственную целостность. Схватки между жителями этого мира были частыми и жестокими. Причин тому было много: охрана территории, борьба за пищу и за самок, безопасность потомства. В этих схватках как двуногие, так и звери получали ранения, подчас очень серьёзные. И если бы природа не наделила всех их внутренней силой, дававшей способность победить в борьбе за жизнь, этот мир давно бы опустел. Но он наоборот расцветал многообразием жизненных форм.
Арк ушёл за горизонт, и жизнь в роду замерла. Только у аяка, как и в роду Ллоя, продолжал сидеть молодой юбур – в его обязанности входило не дать тому погаснуть. У входа в пастою лежал, опустив морду на лапы, сабай Локо. Было тихо, даже жжоки угомонились на ночь. Тишину нарушало только потрескивание горящих сучьев, да изредка ещё кто-нибудь из апшелоков вскрикивал во сне или похрапывал. Ллой пришёл в себя. Он открыл глаза, и взгляд его упёрся в незнакомый каменный свод. Юбура окружали чужие запахи, он не знал таких раньше. Сильно болела голова, и невольный стон вырвался сам собой. Локо дёрнулся и насторожился. Попытка понять окружающую обстановку ни к чему не привела. Ллой с трудом приподнялся на локтях, потом сел и огляделся. Первым, кого он увидел, был большой сабай. Зверь сидел в нескольких шагах, щерился и не сводил с него блестящих глаз. Юбур осторожно пошарил руками вокруг себя, пытаясь нащупать дубину или патруг. Но ни того, ни другого рядом не оказалось. Сидящий напротив сабай был каким-то странным. Он вёл себя не так, как ему подобало. Сабаи никогда не сидят перед своими противниками, а этот сидел. Более того, он не пытался напасть на Ллоя, он просто выражал своё недовольство. Это немного успокоило юбура, и он смог отвести взгляд от зверя и оглядеться. Взору его предстала просторная пастоя с горящим аяком посередине. Возле аяка дремал, сидя, молодой апшелок. Весь пол занимали спящие тела других высоколобых. Их было много: и гунгов, и вар, юбуров и младенцев – все они мирно спали. Ллой попытался понять, как он оказался в пастои чужаков, и не смог ничего вспомнить. Правда, всплыл в памяти приятный образ высоколобой вары с безволосым телом необычной, но чем-то привлекательной формы. Что это был за образ, Ллой не знал. Всё, что осталось в его памяти, это то, что он отправился к праматери Амэ за помощью и шёл сквозь лес. Помнился даже огромный зубастый череп, наполовину вросший в дно реки, принадлежавший неизвестному монстру. Помнилось нападение сабая, которого он, Ллой, убил, даже шкура его на плечах помнилась. Однако сейчас вместо шкуры его тело покрывал до пояса слой травы, пропитанной чужими запахами. Юбур постепенно приходил в себя. Его тревожило соседство спящих апшелоков, тревожил странный сабай в нескольких шагах, а особенно своя безоружность. Рука потянулась к голове и нащупала на темени твёрдую болезненную корку. Простой анализ позволил сделать вывод, что рану ему нанёс кто-то из апшелоков, и что именно апшелоки приволокли его бесчувственное тело в свою пастою. Ллой понял, что теперь он – их добыча. Можно было тихонько покинуть чужое жилище, пока враг спит, но при каждом незначительном движении гуабонга сидящий неподалёку сабай щерился, готовый напасть. Оставалась попытка сразиться с ним голыми руками – шанс на победу был, но только шум схватки разбудил бы апшелоков, а последствия их пробуждения очевидны. Ллой продолжал сидеть на своём месте, озираясь по сторонам и оценивая ситуацию. Недалеко за входом в пастою шумел листвой лес. Доносились знакомые крики животных и ночных стрилов. Свобода была рядом, но проклятый сабай не давал уйти. Он сидел на своём месте, как вкопанный, и не сводил глаз с Ллоя.
Но вдруг что-то изменилось там, по другую сторону от входа. Умолкли голоса зверей, а крики стрилов стали тревожней. Юбур начал прислушиваться. Сабай тоже насторожился. Его уши встали торчком, а морда вытянулась вперёд – зверь прислушивался и принюхивался. Теперь уже и до Ллоя доносились звуки чьих-то тяжёлых шагов. Уж не тот ли зубастый великан с головой, что больше головы удона, приближается к жилищу апшелоков? Гуабонг невольно начал отползать вглубь пастои. Теперь сабай не обращал на него внимания – он сосредоточился на непрошеном госте. Шерсть на его холке поднялась, спина изогнулась, зубы оскалились. Но, несмотря на видимую агрессивность, сабай сам отступал от входа. Внутри пастои род продолжал мирно спать, даже дремавший у аяка молодой апшелок не шелохнулся. Звук шагов усилился. Теперь уже было слышно чьё-то сопение. Ллой поднялся во весь рост и прижался к стене. Из темноты показалась в мерцающем свете аяка огромная чёрная морда маунта. Широкие ноздри втянули воздух. Зверь двинулся вперёд. Его не пугал сабай, жавшийся к противоположной от гуабонга стене, как не пугал его и сам гуабонг. Теперь была видна вся лохматая туша гигантского зверя. Зверь был самкой. Ллоя охватил трепет. Перед ним стояла сама Амэ – он не сомневался в этом! Праматерь пришла к нему на помощь! Маунт издал грозное рычание, и эти звуки разбудили и переполошили весь спавший до этого род. Апшелоки повскакивали со своих мест. Вары и дети с криками бросились в дальний конец пастои, а гуры схватились за своё оружие. Никогда ещё маунты не осмеливались навещать пастою апшелоков, скорее, наоборот, в лихие голодные времена апшелоки сами подбирались к жилищам этих гигантских пещерных жителей с одной единственной целью выманить их оттуда и убить. Переполошившиеся гуры рода не сразу в суматохе заметили фигуру гуабонга, жавшуюся к стене их пастои. Ещё только недавно бездыханный, он был теперь живым. А то, что произошло дальше, не смогло уложиться в сознание ни одного из них. Неожиданно для всех гуабонг сделал несколько шагов от стены и встал посередине входа, преградив собой путь зверю. После этого он упал перед маунтом на пол, вытянув вперёд обе руки. Стали слышны сначала тихие его причитания, потом они стали всё громче и громче. От неожиданности зверь подался немного назад и остановился. Вооружённые дубинами и патругами гуры рода столпились позади гуабонга. Он же приподнялся и, глядя прямо в глаза маунту, громко выкрикнул: