Путешествие было долгим, и русский царь успел пройти полный курс артиллеристских наук в Кенигсберге, полгода поработать на верфях и изучить корабельную архитектуру и черчение планов в Амстердаме, окончить теоретический курс кораблестроения и познакомиться с организацией работ на верфях и артиллеристских заводах в Англии. По приказу Петра во многих странах закупались книги, приборы, оружие, приглашались иностранные мастера и ученые.
Л. Н. Гумилев так анализирует последствия великой учебы [9]: «Из этого путешествия… Петр привез на Русь новую идею русской внешней политики — союз не с католическими, а с протестантскими государствами.
Следует сказать, что для любимой Петром Голландии и торговой Англии самой насущной задачей являлась тогда борьба с католической Францией и ее политическим союзником — Швецией.
Вот и попытались европейские политики использовать Петра в борьбе против Швеции, точно так же, как ранее они использовали… Софью в борьбе с Турцией.
Как видим, с заменой Софьи на Петра русская внешняя политика не получила самостоятельного характера, утерянного в правление Софьи. Она лишь была переориентирована на иную группу западноевропейских стран.
Молодой Петр, на которого упорядоченная, комфортная жизнь в Голландии произвела глубокое впечатление, был захвачен великими планами: сделать из России такую же „цивилизованную“ державу, построить такой же морской флот и развить коммерцию.
Правда, для воплощения царской мечты приходилось начинать воевать со Швецией за выход к Балтийскому морю, но это считалось задачей своевременной и благородной.
С этнологической точки зрения, возникновение петровской мечты вполне естественно.
Петр, как и его соратники, принадлежал к своему этносу, переживавшему в XVII веке максимум пассионарности — акматическую фазу, малоблагоприятную для жизни простых людей, до предела насыщенную конфликтами и всяческими безобразиями.
Человеку, видевшему ребенком кровавые стрелецкие расправы, слышавшему ожесточенные споры о вере, вынужденному постоянно бороться за свою жизнь в дворцовых интригах, тихая, спокойная жизнь Голландии, находившейся в инерционной фазе, действительно должна была показаться сказкой.
Стремление Петра в России конца XVII — начала XVIII веков подражать голландцам напоминает поступок пятилетней девочки, надевающей мамину шляпку и красящей губы, чтобы быть похожей на свою любимую маму. Но как шляпка и помада не делают ребенка взрослой женщиной, так и заимствование европейских нравов не могло сменить фазы русского этногенеза».
В процитированном фрагменте известной работы целью Петра I называется: превращение России в «цивилизованную» державу, строительство морского флота и развитие коммерции. А война со Швецией считается средством для достижения цели. Согласиться безоговорочно с этим сегодня мы уже не можем.
Для воплощения «царской мечты» Петр I действительно принимает решение воевать со Швецией. Но программа «Россия — цивилизованная держава, морской флот и коммерция» — это тоже не цель, а лишь средство, по сравнению с которым даже война со Швецией выглядит хотя и промежуточной, но все-таки целью. «Царской мечтой» после возвращения из Европы становится закладка в мае 1703 года на пока еще оккупированной Швецией территории нового города Санкт-Петербурга и превращение его в столицу великой империи. Все остальное лишь средства, а не цель.
4. Диктат «мечты»
Идеи преобразования страны, которые традиционно в общественном сознании связываются с именем Петра I, на самом деле были разработаны и начали планомерно осуществляться правительством Софьи Алексеевны [22]: «Вот важнейшие части этой программы:
1) мир и даже союз с Польшей;
2) борьба со Швецией за восточный балтийский берег, с Турцией и Крымом за южную Россию;
3) завершение переустройства войска в регулярную армию;
4) замена старой сложной системы прямых налогов двумя податями: подушной и поземельной;
5) развитие внешней торговли и внутренней обрабатывающей промышленности;
6) введение городского самоуправления с целью подъема производительности и благосостояния торгово-промышленного класса;
7) освобождение крепостных крестьян с землей;
8) заведение школ не только общеобразовательных с церковным характером, но и технических, приспособленных к нуждам государства, — и все это по иноземным образцам и даже с помощью иноземных руководителей.