И стали строить город, но что положат камень, то всосет болото; много уже камней навалили, скалу на скалу, бревно на бревно, но болото все в себя принимает и наверху земли одна топь остается.
Между тем царь состроил корабль, оглянулся: смотрит, нет еще города.
„Ничего вы не умеете делать“, — сказал он своим людям и с сим словом начал поднимать скалу за скалою и ковать на воздухе.
Так выстроил он целый город и опустил его на землю».
Возвести крепость для удержания завоеванной территории, обустроить гавань, удобную для размещения порта или кораблестроительных верфей, проложить дороги, перекинуть через реку мосты, построить склады, перенести ближе к фронту или будущей границе казармы, мастерские, даже заводы — это понятно.
Но основательно, по единому, хорошо продуманному градостроительному плану на века строить большой город — столицу — сразу, с самого начала вкладывая в дело все имеющиеся у государства, несущего бремя войны, ресурсы, — такое возможно только при абсолютной уверенности, что если не современники, то хотя бы потомки поймут, оценят и поблагодарят мудрого, далеко глядевшего в будущее правителя, поднявшего народ на такой подвиг.
Если при этом место для города выбрано не самое приспособленное для жизни, то определенно можно говорить, что царь Петр I руководствовался некими высшими соображениями, по сравнению с которыми любые даже весьма аргументированные, доказательные сомнения в разумности, целесообразности его замысла, от кого бы они ни поступали, отвергались как малозначимые.
Что это за высшие соображения?
Почему столицей стал северный город-порт, построенный в западной части Приневской низины, при впадении реки Невы в Финский залив, и на сорока двух островах разветвленной дельты Невы, рассеченный более сорока реками, рукавами, протоками и почти двадцатью искусственными каналами общей протяженностью свыше 160 километров?
Ответом на эти два фундаментальных для понимания всей прошлой, настоящей и будущей истории Санкт-Петербурга вопроса является следующее утверждение: выбор места для новой столицы России, где царь Петр I решил объявить о создании Российской империи и провозгласить себя императором, определился только географическими координатами столицы Византийской империи Константинополя.
Санкт-Петербург и Константинополь географически взаимосвязаны, что будет доказано в нашей книге. Но столица России обязана столице Византии не только временем и местом появления. Предопределенными были и сами обстоятельства рождения Санкт-Петербурга.
Будущий император Российской империи Петр I Великий повторил смелый, величественный акт императора Римской империи Константина I Великого. Император Константин I в 330 году перенес столицу своего могущественнейшего в древнем мире государства из благополучного и во всех отношениях прекрасного города Рима на периферию — в необустроенный и подвергавшийся опасности нападения находящихся на расстоянии нескольких переходов армии врагов город Византии.
На древних картах географическое название Византии появилось с 660 года до нашей эры. Но только переименованный в честь великого императора в Константинополь, отстроенный заново и удостоенный права наименоваться столицей империи, город расцвел и вписал в мировую историю ярчайшие страницы.
Константин I перенес в Константинополь свою императорскую резиденцию и государственные учреждения из Рима — города, где в Соборе Святого Петра покоится гробница первого из апостолов Иисуса Христа.
Петр I строил величественные здания для государственных и культурных учреждений преобразованной России, православные храмы в новой столице, названной именем Святого Петра.
Оба императора торжественно основали свои столицы в пятом месяце года — мае: Санкт-Петербург — 16 мая 1703 года, Константинополь — 11 мая 330 года.
Характерными чертами обоих великих людей были ум, воля, энергия, широта взглядов, прозорливость, целеустремленность, большая работоспособность, вера в свою особую историческую миссию. Христианская церковь называет Константина I равноапостольным и связывает с ним коренной поворот от преследования христианства к покровительству новой религии. Римский император помогал христианам, принял христианство, даже участвовал в Никейском Вселенском Соборе 325 года. Петр I также был неравнодушен к жизни церкви, взамен патриаршества учредил Духовную коллегию, или Синод, находившийся под контролем правительства.