— Мы им чуть не все зубы выдрали, а они твердят свое, — сказал полковник Шеер и, подойдя к одному из итальянцев, заставил его открыть рот. Десны у итальянца кровоточили, зубы отсутствовали. — Мы выдирали у него зуб за зубом, а он все твердил свое. Я склонен верить такому человеку.
Капитану нечего было на это возразить.
— Поэтому я решил поехать сюда и самолично во всем удостовериться. — Шеер повернулся к самому молодому и самому интеллигентному на вид итальянцу. — Покажи капитану бумаги, все ваши документы, — сказал он.
Сначала молодой человек несколько робел перед капитаном фон Прумом, но, по мере того как из документов выступала история местного виноделия, он смелел, вдохновленный фактами, зафиксированными на бумаге. Тут были расписки от оптовиков за прошлые годы, в которых значилось количество полученного, упакованного и отправленного вина. Тут были квитанции со складов, показывавшие, какое количество бутылок поставлялось на север Италии; были счета от транспортных контор и заказы на перевозки, а также счетные книги семейства Чинцано, где было указано, сколько бутылок они получали каждый год, сколько держали на складах, сколько и куда переправляли и сколько продавали. И каждый документ лишь дополнял общую картину. В иные годы количество вина падало до 800 тысяч бутылок, но в годы хорошие, урожайные оно доходило до миллиона бутылок и даже больше. Поскольку из-за войны поставок вина в истекшем году не было, есть все основания полагать, сказал итальянец, что свыше миллиона бутылок вина, пожалуй даже миллиона полтора, должно находиться в Санта-Виттории. Фон Прум внимательнейшим образом изучил бумаги, пытаясь обнаружить в них какой-то просчет или хотя бы найти всему этому объяснение, но, так ничего и не найдя, повернулся к полковнику Шееру.
— Объяснение может быть только одно, — сказал он. — Эти бумаги — подделка.
Итальянец, уже успевший к этому времени совсем освоиться, ответил за полковника:
— Чтобы подделать эти бумаги, пришлось бы вовлечь в сговор сотни людей. В этом обмане должны были бы принять участие и виноделы, и люди, работающие на складах, на железных дорогах и в компании «Чинцано»… — Тут итальянца прервали. Было ясно, что он мог привести сколько угодно доводов. К тому же звучало все это очень убедительно.
— Короче, они хотят посмотреть на вино, которое тут у вас осталось, — сказал Шеер, и они двинулись по Корсо в направлении проулка, что ведет к Кооперативному погребу.
Бомболини успели предупредить о происходящем, и он уже поджидал их в проулке; увидев его, фон Прум велел ему идти вместе с ними — на случай, если возникнут вопросы, на которые надо будет дать ответ. В погребе было так темно, что сначала никто ничего не мог разглядеть. Но когда итальянцы увидели, как лежат бутылки, они стали пересмеиваться. Бомболини пытался перехватить их взгляд и в эту минуту покачать головой. Ведь они же как-никак итальянцы, может, все-таки они пойдут против немцев на этот раз, но в душе он понимал, что дело безнадежное. Эти жалкие чиновники были из тех, кого называют «фашистами-шкурниками», иными словами — из тех, кто держится за свое место из страха перед голодом.
— Этого и следовало ожидать, — произнес один из них.
Бомболини неудержимо захотелось выбежать из погреба и броситься наутек, но он заставил себя остаться на месте.
— Есть два способа хранить вино, — начал один из итальянцев. — Впрочем, мы вам сейчас покажем.
Они знали все, что связано с вином — как его хранить и как с ним обращаться, — и принялись по-другому укладывать бутылки, и, когда уложили плотно несколько рядов, все стало ясно, как на картинке — точно кто-то нарисовал, как было «до» и как стало «после», и все увидели, что погреб мог вместить в десять раз больше вина, чем сейчас.
— Хотите, чтобы я продолжал, герр полковник? — спросил один из итальянцев.
— Нет, в этом нет надобности, — сказал полковник Шеер и повернулся к капитану фон Пруму. — К вам вопрос, капитан: что случилось с остальным вином? Где оно? Что они с ним сделали? И как им удалось так вас провести? — Он обернулся к приехавшим с ним молодым офицерам. — Приведите мне сюда кого-нибудь из этих «макаронников», — сказал он. — Местного.
— А тут как раз есть такой, — сказал один из офицеров, лейтенант.
— Местный мэр, — пояснил фон Прум.
— Ну что же может быть лучше мэра? — сказал полковник. — Подойди-ка сюда.
Бомболини был напуган, но старался не показывать этого. К своему удивлению, он, однако, понял, что боится не за себя и не того, что может с ним произойти. Он боялся только, как бы невольно чего не выдать.