— И вы это будете делать, — сказал полковник Шеер, — потому что вы — нашей крови, а мы поступаем именно так. Вы еще сами себя не узнаете, фон Прум.
Когда они уехали, капитан фон Прум вернулся в винный погреб. Какие-то женщины уже обмывали там раны мэра.
— Я был вынужден так поступить, понимаешь? — сказал капитан. — Иначе было нельзя. Таков порядок.
Бомболини отвернулся от капитана к стене. Ему было очень больно, но он был доволен собой. Теперь он знал, что не боится наказания и ничего не скажет, несмотря на боль.
— Это недостойно вас, — сказал Бомболини.
— Иначе было нельзя, — повторил капитан.
Мэр повернулся к капитану. Распухшее лицо его было все в ссадинах и кровоподтеках, и, как потом записал в своем дневнике фон Прум, на него неприятно было смотреть.
— После всего, что вы мне говорили… — сказал Бомболини.
— Я продолжаю верить в то, что я тебе говорил, — перебил его капитан. — Но вино теперь будет найдено. Я вовсе не собираюсь принуждать тебя к ответу. Я просто тебя прошу: прояви благоразумие и избавь нас обоих от излишних страданий и трудов. Теперь, когда они ушли, скажи мне: где вино?
Бомболини улыбнулся, хотя ему было очень больно улыбаться, особенно когда в рану на месте выбитого зуба попадал воздух.
— Да нет у нас никакого вина.
К своему удивлению, немец вдруг обнаружил, что пальцы у него сжимаются и разжимаются и что ему очень хочется двинуть Итало Бомболини в глаз.
* * *Он был уверен, что добьется своего, и эта его уверенность передалась солдатам. Теперь, когда он не сомневался в том, что вино находится где-то в Санта-Виттории, он не сомневался и в том, что оно будет найдено.
— Нужен только здравый, научный, логичный подход, — сказал капитан фон Прум. — Я не хочу применять силу и прибегать к жестокости.
Вопрос о применении силы был особенно важен для капитана из-за его теории «бескровной победы», от которой он чуть было не отказался накануне, хотя с ней и было связано столько надежд, а также (правда, в этом он тогда еще не отдавал себе отчета) из-за Катерины Малатесты, чье уважение и любовь ему так хотелось завоевать. Он хотел бы отыскать вино легко и просто, отыскать его с помощью ума и находчивости — прийти туда, где оно спрятано, и чуть ли не с грустью сказать: «Вино здесь. Мне очень жаль, потому что вы немало потрудились, чтобы его спрятать, но все-таки потрудились недостаточно. Мне, право, очень жаль».
Он был уверен, что найдет вино, и потому не спешил; и вот, вместо того чтобы тут же приняться за поиски, но вести их наугад, завоеватели сели и начертили подробную карту Санта-Виттории — такую подробную, что она до сих пор является лучшей картой нашего города; они разделили город на сектора и квадраты и, следуя логике, наметили те точки, где можно спрятать примерно миллион бутылок вина. Таких точек оказалось всего лишь пять или шесть.
«Следуя простейшим законам логического мышления, мы сначала сделаем все логические предположения, а затем применим метод логического исключения и в конечном счете найдем то место, где только и может быть, а значит, и находится вино». Фон Прум записал это в своем дневнике, а затем, решив, что это здорово сказано, прочел своим солдатам.
— Можете не сомневаться, герр капитан, найдем его как миленькое, — сказал ефрейтор Хайнзик. — Если они сумели его спрятать, то уж мы сумеем найти.
Это было, конечно, вполне логично. Если у итальянцев хватило ума спрятать вино, естественно, что у немцев хватит ума его найти.
Первым «логическим предположением» были Римские погреба, поскольку это было явно самое удобное место, где можно спрятать вино, но это предположение, первым возникшее, первым и отпало. Фельдфебель Трауб сказал солдатам: «Даже у «макаронников» хватит ума не прятать там вино». И немцы перешли ко второму предположению: вино спрятано в Толстой стене, опоясывающей город. Эту возможность следовало проверить и выяснить, не была ли разобрана часть стены и не хранятся ли где-то в толще ее бутылки. И вот с утра немцы стали проверять стену — буквально кирпич за кирпичом: они постукивали по ней окопными топориками и тесаками и прислушивались, не раздастся ли характерный гулкий звук, указывающий на то, что за кирпичом находится пустота и, следовательно, что там может быть спрятано вино. К полудню они не прошли и половины расстояния. Кто в тот день не был в городе, много потерял — до того все веселились, наблюдая за тем, как немцы выстукивают стену.
Под конец Хайнзик предложил несколько способов ускорить процесс, но капитан фон Прум отклонил их все до единого.
— Тщательность — краеугольный камень нашего метода, ефрейтор, — сказал ему капитан. — И методичность. Время на нашей стороне, а не на их. Покончив с тем или иным сектором, мы сокращаем общую площадь обследования. Значит, петля на их шее затягивается.