И вот, когда сбор урожая подходил к концу и ободранные лозы выглядели положительно непристойно, точно их раздели донага, Бомболини принял смелое решение. Он пересек Народную площадь и пригласил капитана фон Прума и солдат принять участие в празднике урожая.
— Не знаю, право. Насколько я понимаю, это ведь своего рода религиозная оргия. Во время нее много пьют, людьми овладевает что-то вроде истерии. По-моему, ваша идея не очень удачна, — сказал фон Прум.
— Пусть будет истерия, но это истерия веселая, — возразил ему Бомболини. — Без всяких обид и горечи. На празднике урожая не бывает врагов. Особенно если вино доброе.
— Я подумаю, — сказал немец.
— У нас на этом празднике никогда еще не присутствовали чужеземцы. Я приглашаю вас в ответ на ваше предложение насчет вина. Люди считают, что вы тем самым проявили к нам уважение.
Фон Прум приложил палец к губам и уставился в потолок.
— Значит, люди считают, что я проявил к ним уважение, — повторил он.
— Они считают, что это было очень великодушно с вашей стороны. Поэтому мы хотим, чтобы вы были почетным церемониймейстером на нашем празднике.
— Это очень большая честь, — сказала Катерина.
— Большей чести мы никого не удостаиваем, — сказал мэр.
— Ну, что ты скажешь? — спросил капитан, обращаясь к Катерине.
— Я просто не вижу, как ты можешь отказаться, — сказала она.
И тогда капитан фон Прум — от имени своих солдат — принял предложение прийти на праздник.
— Вы, конечно, хотите, чтобы мы пришли в парадной форме, — сказал он.
— Народу это польстило бы, — сказал Бомболини. — Мы даже дадим вам нести статую святой Марии во главе процессии. И включим в число тех, кто будет выжимать сок из последнего винограда. По старинке — ногами, как у нас принято. Последние капли вина.
— А вот это уже великодушно с вашей стороны, — сказал фон Прум. — Вы обладаете даром прощения. А я только учусь этому.
Бомболини собрался уходить.
— Некоторые наши традиции могут показаться вам несколько странными, но я думаю, вам ничего объяснять не надо, — сказал мэр. — Вы обидите людей, если не выполните их. Мы твердо следуем традициям.
Капитан фон Прум обещал все выполнить.
* * *Вино в первой бочке перестало кипеть на пятый день после того, как был выжат виноград, и это означало, что праздник урожая начнется раньше обычного. Ночи стояли холодные и туманные, и в бочках оседал осадок, а вино, охлаждаясь, становилось прозрачным.
Весь виноград, за исключением того, который оставляли, чтобы во время праздника по традиции выжать из него сок, был уже собран. По всему городу висели гроздья, которые женщины срезают и сохраняют на зиму, когда нет свежих фруктов, — они висели на лестницах, в дверных проемах; со всех крючков и гвоздей на всех стенах в Санта-Виттории свисали кисти и гроздья, целые каскады винограда. Прошло восемь дней с тех пор, как начали давить виноград, и вот на девятые сутки, вечером, Старая Лоза опустил свою мерку в одну из бочек, и вино, которое он оттуда достал, оказалось почти прозрачным.
— Время подходит. Готовьтесь! — приказал Старая Лоза. — Утром я сниму с вина пробу.
Трудно описать, что тут начинается. У фонтана выстраивается длинная очередь — сразу набегает не меньше пятидесяти женщин, потому что все хотят помыться и даже искупаться перед праздником. Трех человек посылают за Лоренцо Великолепным, Лоренцо- винодавильщиком, чтобы привести его в город. Еще троих посылают в Сан-Марко-делла-Рокка за оркестром, который всегда играет нам, получая за это бочонок молодого вина. Кто-то идет за Мароттой — взрывником: он вместе с сыном запускает нам фейерверк. Конечно, не очень приятно нанимать кого-то из Скарафаджо, но, по счастью, Маротта не родился в этом городе и, следовательно, не может считаться коренным скарафаджинцем.
«В постель, в постель, спать!..» — кричат матери детям. Но ни один ребенок не спит здесь в ночь перед праздником — это уж как закон. У старух тоже есть свои обязанности: они вытаскивают соломенные шляпы, предназначаемые обычно для мулов и волов, и отправляются за цветами, чтобы сплести гирлянды и надеть их потом животным на шею. Кое-кто отправляется на виноградники нарубить лоз для украшения статуи святой Марии и нарвать виноградных листьев, в которые оденут ее.