— Вы действуете так стремительно, что дух захватывает!
— А чего медлить? Столько лет ждали. Берите дело в свои руки! Станьте хозяином, распорядителем.
— Не действуйте опрометчиво, — рассмеялся Каштан. — Вы вступаете на рискованный путь.
— Риска не боимся.
— Вы просто еще не представляете характер моих возможных запросов. А узнаете и сразу дрогнете. И пойдете на попятную.
— Не дрогнем.
— И даже перед вещами нелепыми с точки зрения здравого смысла? Ну, представьте, что я вдруг потребовал телескоп!
— Для обсерватории? Да ради бога! Хоть четыре. Лишь бы на ' благо.
— Хм! А как насчет парусников?
— Для яхт-клуба? Чего же тут нелепого? Привезем и парусники, да еще вместе с тренерами.
— Действительно, вы не из пугливых… Ну хорошо, друзья, яхты яхтами, это пока мираж, а дом домом. Это уже всерьез. И решим так: если он получится, то и предложение ваше приму. Договорились?
Очиров, Шаракшанэ и Доржпев пожали Каштану руку и ушли. Доктор Цэдашпев остался. Он сказал:
— Как же вы будете работать над чертежами? И что станется с позвонками?
— Сделаем кульман. И позвонки не будут трещать. Я вас не подведу, доктор. Даю слово.
— Извините, но у вас такой, я бы сказал, вдохновенно-растерянный вид…
— У меня и душа в разлохмаченном состоянии. Еще бы! Такие события. И так внезапно.
— Звездный час всегда наступает неожиданно, — засмеялся доктор.
Юрий отправил два пакета в адрес Управления аэрогеологии. В отдел кадров он послал заявление с просьбой уволить его в связи с длительной болезнью, после получения травмы.
А в бухгалтерию переслал больничные листы для оплаты и перечисления всей суммы жене — по московскому адресу.
18. ПРЕДЧУВСТВИЕ
Оюна делала массаж Каштану и при этом ворчливо говорила:
— Никуда это не годится, Юрий Петрович! Вы мою работу лишаете смысла. То возитесь с камнями, то сутки напролет чертите. День и ночь держите позвонки в напряжении. Зачем же тогда лечиться?
— Ты не права, девочка, — оправдывался Каштан, — Отбирать камень и сидеть над чертежами — это отличный тренаж для позвонков. Смотри на это как на продолжение твоих процедур. Если б ты только знала, как я люблю твой массаж. Пальцы у тебя волшебные…
Юрий не договорил, потому что в палату в сопровождении старшей сестры вошла Полина.
Соелма сухо произнесла:
— К вам приехали, Юрий Петрович.
И вышла.
Оюна, смятенно глянув на гостью, перестала массировать.
Каштан удивленно произнес:
— Полина? Вот неожиданно…
— Хочешь сказать — некстати? — с улыбкой спросила она.
На Полине был строгий темный костюм того покроя, что называют английским. С ним гармонировала столь же строган прическа.
Полина…
Стройна, изящна, невыразимо хороша.
Каштан поднялся со стула. Он был несколько растерян.
Оюна, стрельнув глазами в сторону Полины, выбежала из палаты.
Полипа проводила се взглядом и сказала:
— Какая прелестная девочка! Просто чудо. Как зовут ее?
— Оюна, — натягивая свитер, пробормотал Юрий.
— Имя — тоже прелесть. А что оно означает?
— Чистота юности.
— Удивительно… Тебе снова не повезло, милый? Опять нарвался на беду?
— Да я уж с этим смирился, — усмехнулся он, — Знать, мне на роду написано — впутываться в разные переделки.
Она оглядела палату и заметила:
— Тебе создали хорошие условия.
Полина глянула на чертежи, заинтересовалась и стопкой рисунков на тумбочке. Стала перебирать их. Задержала взгляд на портретах Оюны.
— Ты рисуешь Оюну с такой нежностью.
Она взглянула на Каштана. В больших серых глазах он увидел тоску. Полина подошла к нему. Спросила:
— Тебе наклонять голову позволено?
Он наклонился. Полина положила руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и потянулась губами к его губам. Каштан поцеловал ее. Погладил щеку, ласково провел пальцами по волосам.
Она смотрела ему в глаза. Сказала:
— Ты снова совсем иной, Юра. Снова — на другой орбите. У тебя поразительная способность преображаться.
Полина сняла руки с его плеч и спросила:
— Ты, я вижу, вернулся к архитектуре? И поэтому счастлив?
— Да.
Она кивнула и с улыбкой сказала:
— Со мной здесь забавные вещи происходят. Иду по Чиндалею, а позади слышу шелест: «Жена Юрия Петровича, жена Юрия Петровича…» И смотрят с невероятным любопытством. Ты пользуешься здесь уважением. Мало того, увидев меня, местные жители перепугались, что я тебя заберу, оставлю их без дорогого Юрия Петровича. А они теперь не мыслят жизни без тебя. Когда шла к больнице, меня догнал председатель Совета. Фамилию я не запомнила…