В витрине сберкассы притягивали взор два красивых зазывных плаката: улыбающаяся девушка на фоне сочинских пальм и обаятельный молодой человек за рулем автомобиля. А в соседнем доме через стеклянную стену конторы «Бюро по трудоустройству и информации населения» было видно укрепленное в холле красочное панно. На нем — изображения морских судов, плывущих в ярко-синих океанских волнах. Над ними парили неестественно крупные чайки.
Что-то толкнуло Каштана открыть дверь конторы и зайти в холл. Он приблизился к панно и прочитал на нем надпись, призывающую молодежь идти работать на рыболовные суда. Рядом над дверью висела табличка, извещавшая, что здесь находится отдел оргнабора рабочих на суда и предприятия рыбной промышленности Дальнего Востока. У кабинета, вдоль стены, в ожидании приема сидели посетители. По холлу прохаживался розовощекий высоченный парень в распахнутом полушубке и в берете морского пехотинца. Он взглянул на Каштана и с задорной улыбкой спросил:
— Ну что, дядя? Рванем с нами на Тихий океан, а? На ветерок! А то, я смотрю, больно ты бледноват!
Каштан не успел ответить: из кабинета вышел человек в морской форме. Он держал пачку каких-то бумаг. Ожидавшие в холле сразу обступили его.
— Ну вот, парни, — зычно произнес моряк, — ваши паспорта, вот — билеты до Петропавловска и остальные документы. Я понимаю, что каждый из вас завербовался сам по себе. Но поскольку вы, семеро, будете работать на Курилах, советую вам в пути держаться вместе, выбрать старшего. Как только прибудете в Петропавловск, сразу же дуйте в Дальрыбу. Там каждый получит направление на свое судно.
Моряк подал парню пачку билетов и паспортов:
— Держи. Раздашь ребятам. А это — удостоверения… Ты ведь Поляков Владислав? Демобилизованный десантник?
— Так точно! Он самый!
— Ну вот, Слава, тебе, как говорится, и карты в руки. Командуй. Самолет вылетает ночью. Из Домодедова… Счастливого пути, ребята!
Каштан тихо пошел к двери. Как мучительно завидовал он этим, улетавшим на восток, парням!
На улице он почувствовал усталость и остановился на краю тротуара, у гряды грязного пористого снега.
Неожиданно около него притормозил автомобиль. Каштан даже вздрогнул. Это было такси. Шофер открыл дверцу и, наклонившись, спросил:
— Поедете?
Каштан кивнул и влез на переднее сиденье. Водитель захлопнул дверцы, вопросительно посмотрел на него.
— Аэропорт Домодедово, — проронил Каштан.
3. ЧЕРЕЗ МОСТ, ВИСЯЩИЙ НАД АДОМ
В Домодедовском аэропорту было так многолюдно, суматошно, душно, что Каштана стало мутить. И он, неожиданно для самого себя, пожалел вдруг, что затеял всю эту волынку с бегством на край земли.
Откинувшись на спинку скамьи, он долго сидел в каком-то ленивом и бездумном оцепенении. На противоположной стене вспыхивали светопланы с обозначением рейсов и городов. То и дело раскатисто гремел голос дикторши, объявлявшей вылет самолетов и регистрацию рейсов.
В какой-то момент Каштан случайно обратил внимание, как вспыхнула на табло надпись, извещавшая о наличии одного места на рейс Москва — Петропавловск-Камчатский. Тотчас же и голос из динамика подтвердил, что билет на этот рейс можно приобрести во второй кассе.
Это заставило встряхнуться. «Ну что ж, может, это — судьба? — подумал Каштан. — И грех не воспользоваться случаем. Если билет достанется мне, то улетаю. Если нет — возвращаюсь с повинной головой к Ане. Решено».
Когда кассирша протянула ему билет и сдачу, он от волнения никак не мог взять их: пальцы не слушались. Какая-то женщина помогла ему уложить в карман паспорт, билет и деньги.
— Температурите? — участливо спросила она.
Он кивнул.
До вылета самолета оставалось несколько часов. Их предстояло провести в этой духоте и суете. Ничего не поделаешь. Надо искать удобное место.
Аэропорт жил своей обычной хлопотливой жизнью. Озабоченные пассажиры сновали с чемоданами и рюкзаками, нетерпеливо переминались в многочисленных очередях, выстроившихся к регистрационным стойкам, выходам на посадку, кассам, буфетам, телефонам, туалетам, к справочному бюро, секции выдачи багажа, телеграфному окошку…
Но были здесь и группы успокоенных пассажиров. Одни дремали в креслах, другие умиротворенно смотрели на экраны телевизоров, подвешенных чуть ли не к самому потолку.
Каштан сидел в кресле, склонив голову. На душе скребли кошки. Охватили сомнения: не допустил ли он какой-то трагической ошибки, не наносит ли слишком болезненный удар Ане своим уходом?