Фома лихорадочно искал выход из положения. Что делать? Он явно проваливал все дело. Но как поступить? С этим выродком каши не сваришь… Вот влип, черт побери!
Тем временем в дежурке появился третий узник — молодой остроносый паренек. Представился:
— Джакомо Бертоне.
— Ты тоже боишься угодить в карцер за правду? — быстро спросил его Фома.
Джакомо усмехнулся:
— Я брошен сюда за правду. И к карцеру привык. Синьор лейтенант меня лечит карцером.
Офицер кивнул:
— Верно. Прекрасное средство для таких стервецов, как ты.
Фома уже с трудом выдерживал эту пытку. Он побледнел. Лицо его скривилось как от зубной боли. Он тихо сказал:
— Иди, Джакомо.
Бертоне пошел к двери потом, обернувшись, спросил у Фомы:
— У вас странный выговор, синьор доктор. Вы кто?
— Я — швейцарец.
Джакомо пожал плечами, сказал «непохоже» и вышел.
Бурлаков встал. Он уже не хотел беседовать с четвертым. Бессмысленно. Экая дикость: суметь попасть сюда и не извлечь никакой пользы!
Зазвонил телефон. Начальник смены взял трубку.
— Да, синьор комендант! Слушаюсь, синьор комендант.
Он положил трубку и сказал лейтенанту:
— Вас срочно требует полковник.
Лейтенант встал, обеспокоенно спросил:
— Доктор, вы со мной?
— Я еще посмотрю камеры, лейтенант.
— Подождите моего возвращения, доктор.
— Хорошо, лейтенант.
Фашист быстро вышел. В дежурку привели четвертого заключенного. Он был не стар, но во рту его осталось лишь три зуба. Он кивнул и отрекомендовался:
— Антонио Орландо. Тридцать два года. Рабочий, Коммунист.
Фома сказал ему:
— Разденься, Антонио, до пояса. Я осмотрю тебя.
— Синьор профессоре! — сказал начальник смены. — Мне нужно выйти к пульту. Если понадоблюсь — крикните.
Фома, с трудом сдерживая радость, кивнул. Едва тюремщик вышел, как доктор стремительно шагнул вплотную к узнику и прошептал:
— Тебе и остальным привет от Клавдио и Артуро!
Орландо молчал, насторожено глядя на доктора.
— Кто ты такой? — наконец спросил он.
— Я — советский рабочий. МОПР.
— Советский? — недоверчиво спросил Орландо.
— Да. Быстрее спрячь вот это и это! Скорей же! Теперь запомни — коридорный надзиратель Репосси — свой.
— Понятно.
— Он постарается подкупить Бордига.
— Понятно.
— Все ваши семьи обеспечены.
— Спасибо, друг!
— Связь будете держать через этих двоих. Шарики для писем у тебя.
— Да.
— Мы за всех вас еще поборемся, товарищ! Не унывайте! Мы все время помним о вас. И гордимся!
— Тебе не опасно здесь? — обеспокоился Орландо.
— Нет, все в порядке, друг!
Крепкое рукопожатие. У Антонио навернулись слезы. Едва они отошли друг от друга, как в дежурке вновь появился лейтенант, он бодро сказал заключенному:
— Ну катись отсюда, Орландо! Хорошего помаленьку…
Потом повернулся к доктору:
— Синьор профессоре! Комендант полковник Гвиано очень просит вас посетить его.
— Он хочет познакомиться?
— Синьор комендант занемог. А наш тюремный врач в отпуске. Синьор и его жена хотят, чтобы вы осмотрели его.
— Я?! — изумился Фома.
Лейтенант не понял удивления доктора. А Фома как-то позабыл, что он врач, а врач лечит всех — и друзей и врагов.
3. СВЕТИЛО ШВЕЙЦАРСКОЙ МЕДИЦИНЫ
Фома никак не думал, что грозный полковник Гвиано окажется на вид таким жеманным слизняком с писклявым голосишкой. Плюгавый комендант жалобно сказал:
— Синьор профессоре, уповаю на вас!
— А что такое? — спросил Фома.
— Измучили боли в пояснице и в коленях. Две ночи не сплю.
— Так-так, — глубокомысленно проронил доктор Зайдель. — Так что же вы хотите?
За полковника ответила его супруга, которая в этот момент стремительно ворвалась в спальню. Комендантша была гибкой зрелой брюнеткой с бюстом невиданных размеров.
— Моя жена! — пропищал комендант.
— О, синьор профессоре! — затараторила супруга. — Я примчалась из Рима, потому что почувствовала что-то неладное! Сердце меня не обмануло! Его терзает болезнь! Синьор доктор, умоляю, помогите полковнику! Всему миру известны швейцарские врачи! Они буквально творят чудеса! Вы светило швейцарской медицины! Ведь не откажетесь же вы оказать помощь моему мужу! О, синьор профессоре, вы такой гигант, буквально излучаете здоровье, энергию и мужскую мощь! Исцелите же полковника, и вам обеспечена благодарность Италии и моя…